Размышления по поводу выборов в США
и их влияния на российскую ситуацию

Прошедшие выборы в США у нас комментируют либо слишком приземленно, либо слишком обобщенно. В первом случае обмусоливается выборная интрига и "моделируются" разные варианты добора судьбоносных голосов Гором и Бушем. Во втором случае в стиле, который вряд ли отвечает остроте текущего момента, обсуждается, что для России в общем-то лучше: победа демократов или победа республиканцев.

Вся эта смесь "пиаровщины" и "мидовского академизма" не дает российскому обществу и его политической элите в полной мере осознать и пережить то основное, свидетелями чего мы являемся. Это основное – конец эры Клинтона.

Чем для России была эра Клинтона, и что значит для нее окончание этой эры? Для того, чтобы ответить на этот главный вопрос, нужно вернуться к истокам.

Начальная диспозиция

1992 год. В России – шок Беловежья. И – новый, экономический, шок. Беспрецедентное ограбление населения за счет неуправляемого роста цен, падения рублевого курса и обнуления всех сбережений. Обвал производства на лишенных оборотных средств предприятиях. Разрушение хозяйственных контуров, существовавших в рамках союзного государства, привычных отраслевых связей и всех способов ведения хозяйственной деятельности. Экстазы приватизации.

Яростный антикоммунизм, ничего общего не имеющий с нынешними, далеко не безупречными, формулами в духе "согласия и примирения". Омоновские дубинки, гуляющие по головам оскорбленных, ограбленных, униженных людей, лишенных привычной советской среды социального и духовного обитания.

Дудаевские конвульсии в Чечне. Дыхание беды из горячих точек ближнего зарубежья (Приднестровье, Абхазия, Таджикистан).

Фраза о суверенитете, которого субъекты федерации должны брать столько, сколько могут взять (так и хочется сказать – взять и на себе унести). Фраза, не лишенная, как мы теперь понимаем, византийского коварства (мол, а вдруг много-то взять не сумеют, побоятся, не смогут). И вместе с тем – фраза, заряженная новым распадом. Вот-вот выйдет из федерации Татарстан, Башкирия. Дальше что?

И на этом фоне – подготовка к выборам в США. Февраль, март, апрель 1992 года. Всем ясно, что Джордж Буш-старший будет избран на второй срок. Наши демократы (имеются в виду радикалы весьма специального толка) бьются за победу республиканского кандидата в США так, будто бы от этой победы зависит их собственная судьба. Будто бы зависит, или зависит на самом деле? Дело доходит до того, что некоторые из подобных радикалов впрямую торпедируют соперника Буша-старшего, малоизвестного губернатора Арканзаса Билла Клинтона, обвиняя этого "отказника вьетнамской войны" то в связях с Лубянкой, то чуть ли не в работе на КПСС.

Одновременно все туже стягивается удавка неплатежей и хозяйственной разрухи, углубляется дестабилизация общественной жизни. И демократический монолит ельцинской власти начинает дробиться на несколько составляющих.

Это, во-первых, правительство радикальных реформ, возглавляемое Егором Гайдаром и "окормляемое" специальным органом, созданным для политического обеспечения реформ (госсекретарь Геннадий Бурбулис). Специально оговорим, что Ельцин на этом этапе сохраняет за собой пост премьер-министра де-юре. Де-факто "министерским центром сил" управляют Бурбулис и Гайдар. Где-то зарождается то, что будет потом названо "чубайсовским засильем". Но пока Чубайс – даже не фигура второго плана. Фактически – почти что один из клерков в команде Бурбулиса-Гайдара. Как именно будет срабатывать это "почти что", мы узнаем гораздо позже.

Это, во-вторых, медленно набирающая силу "кремлевская вертикаль". Вертикаль эта опять же неоднородна. Номинально она руководима центристским, умеренно просоветским Юрием Петровым, главой кремлевской администрации. Но внутри нее уже зреет гораздо более мощный, столь же "кремлевский" – спецслужбистский центр власти. Тот центр власти, который позже уверенно возглавит Александр Коржаков. Пока же, впрочем, Коржаков – это почти невидимый (и потому, наверное, наиболее маневренный) довесок к кремлевскому центру сил.

Такой же довесок, как и готовящееся к серьезной элитной роли управление делами Павла Бородина. Кто помнит сейчас те игры управделами? Фамилия Бородин – "в элитном обороте". А кому что говорит фамилия Желнин? А ведь это фамилия тогдашнего главного конкурента Бородина, руководителя мощнейшего управления делами Верховного Совета России. Что уж говорить о фамилиях из, так сказать, "добородиновского периода"? А ведь тогда и эти фамилии лихорадочно тасовались в той колоде политических карт, которую готовили с оглядкой на разные исходы выборов в США.

Это, в-третьих, Совет безопасности – структура, созданная Юрием Скоковым, обладающая такой же центристской направленностью, как и Кремль Ю.Петрова. И потому, возможно, наиболее тщательно отслеживаемая как номинальным руководителем кремлевской администрации, так и находящимся пока в тени Коржаковым.

Это, в-четвертых, вице-президент Александр Руцкой, тоже претендующий, как и Скоков, Петров, Коржаков, на выражение воли "силового сообщества", на патриотический курс внутри свергнувшей Горбачева и ГКЧП "демократии".

Это, в-пятых, вся система ушедших с политической авансцены "политиков-хозяйственников" — от Аркадия Вольского и Виктора Черномырдина до Георгия Хижи.

Это, в-шестых, становящийся немного позже чуть ли не основным архитектором компромиссов судейский центр во главе с руководителем Конституционного суда Валерием Зорькиным.

Это, в-седьмых, центр сил, сложившийся вокруг Председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, в диапазоне от Фронта национального спасения с Ильей Константиновым до фракций типа "Смена – новая политика" (кто теперь помнит подобное, как и разного рода далеко не периферийные тогда игры вокруг системы "управлений делами"?).

Борис Ельцин, тесно связывая себя с первым демократическим центром сил, уже внутренне начинает осваиваться с будущей ролью устроителя неовизантийской системы, архитектора, создающего сложнейшие схемы сдержек и противовесов. Пока это тоже еще впереди.

Российско-американские параллели

К маю 1992 года положение в России становится острейшим. Кризис назревает бешеными темпами. Силы, заинтересованные в усилении кризисности, фактически доминируют на тогдашней политической сцене. Но все эти силы выжидают. И выжидают не столько в соответствии с внутриполитической ситуацией, сколько ставя все игровые сценарии в зависимость от выборов в США.

Если выберут Буша – силовой сценарий в России станет почти безальтернативным. Главный игрок в рамках этого сценария – Юрий Скоков и возглавляемый им Совет безопасности. Ельцин ясно дает понять, что в этом случае не будет противодействовать назначению Скокова премьер-министром России. Коржаков и его структура в этом случае видятся Ельцину "по максимуму" как некий надсмотрщик над закручивающими гайку силовиками. А "по минимуму" – просто как элемент в системе собственной (весьма проблематичной) физической безопасности.

По высоким коридорам носится шепот: "Скоков, Скоков. Наверняка, скоро". Скоро – это значит после выборов в США. Если, конечно, Буш. Но разве может быть кто-нибудь, кроме Буша?

До мая 1992 года казалось, что никого, кроме Буша, просто не может быть. В мае 1992 года происходит ряд совещаний представителей элиты США и мира. Причем тех представителей, которые действительно оказывают решающее влияние на формирование американской (и не только американской) высшей политической власти. Этих представителей элиты часто называют "кингмейкеры" ("делатели королей").

Вряд ли, правда, стоит слишком уж напрямую связывать действительных представителей элиты, способной влиять на структуру политической власти, с этим словом "кингмейкеры". Ибо в буквальном смысле под "кингмейкерами" имеют в виду лишь одну из составляющих этих элитных сил. Но само слово – характеристично. Да и прямое влияние буквальных "кингмейкеров" вряд ли стоит недоучитывать (тот же клинтоновский Арканзас, например, — фактическая вотчина Уинтропа Рокфеллера, одного из членов этой самой "буквальной" группы "кингмейкеров").

Короче, в мае-июне 1992 года совещания на высшем уровне привели к новому раскладу мировых сил. В совещаниях этих участвовали "кингмейкеры" в узком и широком смысле этого слова. Причем "кингмейкеры" в узком смысле слова вынуждены были идти на глубокий компромисс с представителями других влиятельнейших элитных групп. И в первую очередь – с представителями так называемой "нью-йоркской несырьевой группы".

Тема майских и июньских совещаний на высшем мировом уровне – ситуация в России. Последствия углубления российского кризиса. Влияние этого углубления на ситуацию в Европе и Азии.

Итог этих совещаний – признание необходимости ухода клана Буша с высшей политической сцены. А значит (в условиях политического цейтнота!), выработка особых форм политической поддержки почти никому тогда не известного губернатора Арканзаса Билла Клинтона.

К концу июня начались форсированные действия по выдвижению Клинтона в фавориты высшей политической гонки в США. Включенные для этого пропагандистские (и иные) ресурсы были запредельными. Никто не мог даже предположить чего-либо подобного. Политические функционеры из команды Буша, не сразу осознавшие глубину и масштаб изменений, были просто ошеломлены.

В России же на этом этапе никто из политиков на произошедшее не отреагировал сколь-нибудь сознательным образом. Но это не значит, что решения не сказались на политическом климате. Просто влияние этих решений было опосредованным. "Икс" принял решение о необходимых коррективах. "Игрек" получил это решение в виде специфических (и весьма далеких от действительности) мотивировок (мол, "такой-то и такой-то должен быть заменен на такого-то и такого-то потому-то и потому-то"). При этом мотивировки давались в том виде, в каком они были убедительными и притягательными для данного "игрек", а также для того "зет", который должен был решения осуществлять.

16 июля 1992 года (вспомним май-июнь как время высоких совещаний и высоких решений) "по состоянию здоровья" освобожден от занимаемой должности председатель ЦБ России Георгий Матюхин. Этот финансист, далеко не чуждый нашим спецслужбам и достаточно позитивно воспринимаемый председателем Верховного Совета Русланом Хасбулатовым, виноват был, разумеется, совсем не в том, что ему тогда вменили в вину. Точнее, его декларируемая вина не помешала бы ему в иных обстоятельствах руководить Центробанком вплоть до часа "Ч". Того самого часа "Ч", который и должен был быть следствием единой политики Минфина и Центробанка, направленной на сверхфорсированное удушение российского хозяйства. И – на вытекающий из этого удушения социальный взрыв. А этот взрыв должен был к поздней осени 1992 года, в "политическом симбиозе" с победой Джорджа Буша на выборах в США, привести к власти третий из рассматриваемых нами центров сил. Совет безопасности во главе с Юрием Скоковым.

Обратим еще раз внимание читателя на даты. И на то, что никакого отношения к знаменитой "Версии #1" о заговоре (неважно – только ли Скокова, или сходной патриотической группы Лужкова, Сосковца, Шумейко, Полторанина и т.д.) наш аналитический расклад не имеет. И сроки другие (1994 год), и качество. Юрий Скоков не должен был приходить к власти в результате какого-то заговора. Он должен был быть назначен Борисом Ельциным – и Ельцин был готов к этому. Да и вообще дело не в разумном, сдержанном прагматике из ВПК, каким являлся Ю.Скоков. Дело в определенном качестве мировой, и именно мировой, политики. Дело в "кингмейкерах" самого разного рода. Дело в ставках на Джорджа Буша-старшего и – на Билла Клинтона.

Итак, 16 июля Георгий Матюхин освобожден от должности. Странным образом (к вопросу о противоречивом опосредованном единстве "икса" и "игрека") в этом освобождении оказываются заинтересованы самые разные силы. Например, "условно симпатизировавший" Г.Матюхину Руслан Хасбулатов, обладавший прекрасными аналитическими способностями и уже вполне соизмерявший себя с высшей политической ролью. Зачем ему в этих условиях нужен был Матюхин, являвшийся ставкой совершенно другого центра сил?

Но в игре против Матюхина оказались заинтересованы и противники Хасбулатова. Заинтересованы – напрямую или с тем или иным опосредованием. Геннадий Бурбулис тоже обладал отменными аналитическими способностями. И тоже прекрасно схватывал (рационально или интуитивно – не в этом суть) все политические "за и против" отставки Матюхина. Бурбулис – политический шахматист совсем иного класса, нежели Гайдар. И он был вполне способен действовать, исходя не из симпатий и антипатий, не из идеологических предпочтений, а из логики больших политических игр. И – на этом этапе – Борис Ельцин полностью поддержал игровую логику Геннадия Бурбулиса.

В итоге уже 17 июля 1992 года лучший из умеренных и прагматичных финансистов страны Виктор Геращенко назначается главой Центробанка. А к началу августа захлебывающаяся от нехватки денег промышленность России начинает получать хоть какой-то (конечно, совершенно недостаточный) "финансовый кислород". Это не выводит промышленность из полумертвого состояния, но мешает ее полному параличу. И тому политическому результату, который подобный паралич должен был породить. Мешает приходу к власти этого самого третьего центра политических сил.

Август. Сентябрь. Октябрь. Никому не известный губернатор из Арканзаса, получивший мощнейшую поддержку элитных мировых центров, догоняет фаворита высшей политической гонки в США.

Август. Сентябрь. Октябрь. Политическая элита России, встревоженная этой новой ситуацией в США, колеблется в принятии решений. Еще в конце октября существует совершенно невыдуманный вариант прихода к власти все того же третьего центра сил. Прихода к власти – за счет игровых схем, включающих в себя дозированные элементы того, что позже было названо "чрезвычайщиной". Еще в конце октября этот вариант рассматривается вполне серьезно на достаточно высоком политическом уровне. А в самом начале ноября – отвергается.

Буш или Клинтон? Все осведомленные экспертные группы, в том числе и вписанные в разведсообщество, настаивают, предупреждая политическое руководство России: "Теперь уже только Клинтон". И политическое руководство учитывает предоставленную ему информацию. Тем более, что эта информация вполне отвечает новому пониманию Борисом Ельциным своих и только своих политических интересов.

Начало эпохи Клинтона

Ноябрь 1992 года. Билл Клинтон становится президентом США.

Ноябрь 1992 года. Серия мощных "разборок" в ЦРУ. "Разборок", которые носят далеко не только административный характер. С этого момента команду Джорджа Буша не просто выводят за скобки большой американской политики. Ее идеологически и психологически репрессируют. Чего стоит, например, брошенная в лицо одному из членов этой команды далеко не политкорректная фраза: "Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!"

Речь идет о репрессиях системных. Репрессиях, осуществлявшихся лихорадочно. "Быка за рога" брали сходу. Задолго до инаугурации нового президента и до построения им новой команды. Задолго до предъявления нового курса (который вроде ведь требует серьезных постинаугурационных сроков для его обдумывания и принятия). Это значит, что курс уже был. И речь шла о принципиально антибушевском курсе. О курсе СТРАТЕГИЧЕСКИ антибушевском. Именно стратегически!

И дело вовсе не ограничивалось внутриамериканской политикой. Ибо на упомянутых мною совещаниях мая-июня 1992 года "просто кингмейкеры" и "кингмейкеры в расширительном смысле слова" были обеспокоены российским компонентом евроазиатской политики. И Клинтон был воплощением этой обеспокоенности.

Если у кого-то из думающих и информированных аналитиков могли по этому поводу оставаться какие-то сомнения, то все подобные сомнения рухнули в декабре того же 1992 года. Та российская политическая элита, которая была долговременно выстроена. нет, разумеется, не вокруг лично Юрия Владимировича Скокова, а вокруг того (в нашем раскладе третьего) центра сил, который был со Скоковым этой элитой соотнесен, — не сразу поняла, сколь масштабны последствия избрания Клинтона. "Не сразу" – значит, не на следующий день. Но уже к концу ноября, образно говоря, пальба по "финансово-экономической агентуре" и пальба (уже без всякой образности) по агентуре оперативной – все показала и доказала.

И тогда была предпринята попытка "не мытьем, так катаньем" привести к власти третий центр сил. Гайдар, необходимый (как и упомянутый выше Матюхин) для обеспечения часа "Ч" и не более, пал жертвой политического кризиса. Того кризиса, на развертывание которого были брошены все (собираемые под другие цели) возможности и ресурсы. Возможности и ресурсы той элиты, которой клинтоновский хоккей на русском поле был совершенно не нужен (помните фразу советского комментатора во время матча сборной СССР с канадскими профессионалами: "Такой хоккей нам не нужен"?).

Не нужен – категорически! И потому – все для победы над подобным "хоккеем"! Все, что накопили! А накопили совсем не мало! Рейтинговое голосование в Верховном Совете показало – что именно накопили. В бой был брошен не только Юрий Скоков. В бой был брошен и Юрий Петров, согласившийся баллотироваться в премьер-министры и не согласовавший это свое согласие с Борисом Ельциным.

Но Петров был брошен в бой по принципу "на сгорание". После своего самовыдвижения он перестал быть даже формально лидером кремлевского центра политических сил. Его отставка 20 марта 1993 года только оформила все, что состоялось в декабре 1992 года. Петров в этом смысле – знак перегруппировки фигур в кремлевском, втором по счету, центре политических сил. Место для Коржакова и Бородина постепенно расчищается. И это будет иметь долговременные политические последствия.

Егор Гайдар выбит из игры рейтинговым голосованием. В долговременном плане он не был нужен даже в бушевском сценарии. И уж тем более он не нужен в сценарии клинтоновском. Среди нужных людей "кингмейкеры" медленно нащупывают Анатолия Чубайса. Геннадий Бурбулис начинает шататься вслед за выбиванием Егора Гайдара. Но тонкость политического маневра еще позволяет ему сохранять минимальные (и все время сужающиеся) политические перспективы.

И все же главное – Юрий Скоков. Вряд ли память нашего истеблишмента настолько коротка, чтобы уже совсем стерлось нечто, с точки зрения нынешней ситуации весьма и весьма существенное. Именно Скоков в рейтинговом голосовании на Верховном Совете оказался номером 1, и в логике этого голосования просто обязан был стать премьер-министром России. Но есть логика простая – и диалектическая. Диалектическая логика предполагала другое. Губернатор Арканзаса был нулем по отношению к действующему президенту США, известнейшему политику и бизнесмену, опирающемуся на Техас — несравнимо более влиятельный регион, чем Арканзас. Но "кингмейкеры" превратили в ноль большую величину и сделали из нуля – героя конца ХХ века.

В той же диалектической логике тогдашний политический ноль Виктор Черномырдин (кто его тогда знал? кто думал, что он надолго?) стал героем российской политики. А отодвинут оказался всем известный, большинством истеблишмента поддержанный Юрий Скоков.

И нужно совсем уж ничего не понимать в политике для того, чтобы принять совокупность взаимозависимых величин (Буш-Клинтон, Матюхин-Геращенко, Скоков-Черномырдин) за поток случайных, бытовых, никак не связанных "политических флюктуаций".

Но проследим за дальнейшим.

Январь – инаугурация Клинтона. Февраль – простраивание основных политических схем. Клинтон заявляет, что он "новый Рузвельт", продолжатель линии "Рузвельта-Кеннеди". Это очень существенная заявка. Клинтон ждет, что она будет услышана в России. И она была услышана. Борис Ельцин (и не только он) быстро понял, что можно извлечь с точки зрения политических интересов из этой доктрины "нового друга Билла".

20 марта 1993 года. Борис Ельцин делает искусный фальстарт – и предъявляет некий указ о чем-то вроде чрезвычайного положения. На этот политический ход реагируют нужным образом все, чьи реакции Ельцин спланировал. Это и Скоков, и Петров, и Зорькин, и Руцкой. Говоря "нужным образом", мы нисколько не соотносим поведение данных фигур с моральными императивами и императивами реальной политики. О нужности данных их реакций следует говорить только с тех игровых позиций, которые и были для Ельцина доминирующими. Из колоды оказались выбиты сразу несколько фигур. Расклад в центрах сил изменился весьма и весьма существенно.

Первый центр сил теперь должны делить между собой Черномырдин и Бурбулис. Чубайс постепенно подтягивается поближе к реальной политической авансцене. Бурбулис должен играть в игру с чужим премьером, проводящим чужую линию. Задача политического обеспечения экономических реформ перестает быть актуальной задачей госсекретаря России. Он переключается на политическую реформу. Это при том, что политическая реформа, в отличие от экономической, не является занятием долговременным. А ее архитектор при любом раскладе событий должен быть разменян в сложных игровых комбинациях. Это значит – в перспективе первый центр сил становится черномырдинским. И – теряет ультрадемократическую одиозность. К Черномырдину подтягивается Чубайс и то, что будет называться впоследствии "олигархией".

Второй центр сил расчищается под Коржакова. Коллизия "Бородин-Желнин", или вопрос о том, кто будет распоряжаться всей административно-хозяйственной элитной госсобственностью – Ельцин или Хасбулатов – представляет собой одну из важных составляющих во всем, что касается структурирования этого центра сил. Но – одну из составляющих, и не более.

Есть любители все сводить к коллизиям собственности. Вплоть до того, что вся стрельба по Белому дому в октябре 1993 года интерпретируется как силовая составляющая вышеуказанной хозяйственной разборки. Это, разумеется, не так. Но игнорировать фактор Бородина на этом этапе тоже бессмысленно. Структурирование центров сил имеет свою логику. Эта логика – выше симпатий и антипатий. "Черномырдинский центр сил" должен подтянуть к себе Чубайса и других. "Коржаковско-барсуковско-бородинский центр сил" должен подтянуть к себе Олега Сосковца (в каком-то смысле в противоречивом единстве с Владимиром Шумейко). Еще и еще раз следует подчеркнуть – о каждом из центров сил можно говорить лишь как о системе "метастабильной", имеющей свой потенциал внутренних противоречий.

Третий центр сил – формально исчезает. Юрий Скоков вынужден дрейфовать к Руслану Хасбулатову. Но этот дрейф для Скокова лишен всякого стратегического смысла.

Четвертый центр сил – тоже исчезает в качестве компоненты ельцинской системы. Александр Руцкой после марта 1993 года – окончательно персона нон грата для Бориса Ельцина. Он тоже уходит под один единственный пока еще не сокрушенный "неельцинский институт власти". Под Верховный Совет России.

Пятый центр сил – политико-хозяйственный – вынужден уйти в тень. Он может действовать только как "востребованная кризисом составляющая".

Шестой центр сил – "зорькинский" – тоже выходит из ельцинской политической системы, естественным образом дрейфуя при этом в сторону Верховного Совета. Правда, политическое чутье позволяет Валерию Зорькину маневрировать – он выступает даже как примиритель Ельцина и Хасбулатова после кризиса 20 марта 1993 года. Но здесь в противоречие входят субъективные и объективные факторы, расхождения между которыми Валерий Зорькин просто не может до конца сбалансировать. Проще – ни Ельцин (самым очевидным образом), ни Хасбулатов (здесь интонация может быть исключительно вопросительной) этой роли "над схваткой" Зорькину не прощают. Что и скажется на дальнейшем развитии событий, включая инициативы Зорькина осени 1993, весны 1994 и последующих периодов вплоть до лета-осени 1996 года.

Седьмой центр сил – хасбулатовский.

К лету 1993 года Борис Ельцин в новой клинтоновской ситуации решает главную политическую задачу – все центры сил, кроме тех минимальных, которые ему нужны, "вбиты" в хасбулатовскую систему. Теперь – или-или. Хасбулатовская система должна быть демонтирована. Бурбулис должен стать разменной картой в этом демонтаже. Новая политическая система с двумя центрами сил должна быть окончательно выстроена. Ситуация зависает в самом конце сентября 1993 года. Клинтон колеблется. Но ряд событий становится теми малыми гирями на чашах больших политических весов, которые сдвигают равновесие в пользу Бориса Ельцина.

И в танковых залпах по зданию Верховного Совета в начале октября 1993 года вырисовывается та структура постсоветской России, которая в наибольшей степени отвечает системе российско-американских отношений. Эта структура принципиально не меняется вплоть до 2000 года.

Клинтон и Россия

В чем же эта структура?

Она проста и сложна одновременно. В упрощенном приближении она сводится к следующему.

Клинтон не хочет развала России. На каждом этапе развития российского политического процесса Клинтон упорно выступает за сохранение целостности того усеченного государства, которым является Российская Федерация. Это вовсе не означает, что Клинтон – друг России. Клинтон имеет свою версию ослабления России, вытеснения ее из мирового процесса. Эта версия предполагает сохранение государственной целостности России и одновременно обеспечение ее движения в некоем экономическом и политическом русле, именуемом демократическим.

Клинтон и его команда прекрасно понимали, что движение в этом русле ослабляет Россию, не дает ей мобилизоваться. Такая ослабленная, но целостная Россия как раз и нужна Клинтону, нужна стратегам клинтоновской ориентации, делающим ставки на определенное развитие мирового процесса. Части территории России не отдаются на откуп Европе, исламу, Китаю — этим альтернативным центрам мировых сил, готовым естественным для себя образом захватить части советского наследства (а в общем-то и русского наследства тоже).

Но и России не дают выйти за те флажки, которые очерчивают вполне определенный фарватер. Отвечало ли это нашим интересам на тот период? Идеологическим интересам сторонников той или иной патриотической версии – конечно, не отвечало. Но интересам сохранения государственной целостности – отвечало категорически и безусловно. Больше того, в условиях фактически отсутствующей армии и силовых структур, раздробленной до безобразия элиты, в условиях всего российского регресса, в условиях безумного и почти всеобщего упоения воровством – эта клинтоновская политика становилась фактически единственным крупным, значимым, эффективным стержнем, УДЕРЖИВАВШИМ ЦЕЛОСТНОСТЬ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА.

Понимая всю парадоксальность подобного заявления, я тем не менее делаю его вполне ответственно и в момент, когда Клинтон уже вышел из игры. Все разговоры о том, как Клинтон хотел развалить Россию – сплетни патриотической шизы или передаваемые нашим спецслужбам активки антиклинтоновских сил в ЦРУ. Хотел бы Клинтон развалить Россию – он бы это и сделал "в два счета". Две искры в любые крупные нацреспублики, входящие в Российскую Федерацию – и проститесь с целостностью до лучших времен.

Вместе с Клинтоном Россия получила политическую паузу. Паузу на исчерпание некоторых иллюзий, условно называемых демократическими. Паузу на "расслабуху", которая после шока 80-х была фактически неизбежна. Как Россия использовала эту паузу – это вопрос другой. На мой взгляд, вовсе не лучшим способом. Готова ли Россия к послеклинтоновскому периоду – это тоже вопрос другой. На мой взгляд, категорически не готова. Но без Клинтона все разворачивалось бы по еще более страшным, губительным и необратимым сценариям. Все разворачивалось бы так без Клинтона. И все будет так разворачиваться после него.

Сам Клинтон – и это тоже крайне важно – претерпел глубочайшие изменения в ходе исполнения им своей высокой политической роли. В американской политике не бывает свободных "фигур #1", да и свободных крупных фигур вообще. Но по своим психологическим качествам Клинтон был максимально свободной фигурой из всех возможных. Взятый наспех из недовыстроенной колоды в условиях паники 1992 года, арканзасский губернатор не был так вписан в элиту, так, образно говоря, "вколочен" в нее, как, например, его республиканский, абсолютно элитный оппонент Джордж Буш-старший. Как вся семья Бушей – начиная с дедов и прадедов нынешнего кандидата на пост американского президента.

И Клинтон, и его жена Хиллари – абсолютно другие люди. Конечно же, вписанные в элиту изначально. Конечно же, еще более сильно втянутые в нее в ходе своей деятельности в статусе семьи #1. Но это другая вписанность, нежели у нынешнего кандидата от республиканцев. И это другая вписанность, нежели у нынешнего кандидата от демократов.

Клинтоновская "халява" кончается в любом случае, господа, а также товарищи. Предуготовьтесь к этому! Думайте об этом – а не о коробках с американскими бюллетенями. Об этом не беспокойтесь – "кингмейкеры" позаботятся сами. Между ними идет сейчас нешуточная борьба. Это не борьба за пост #1 на четыре года. Это борьба за власть над миром в первой половине XXI века. И эта борьба ведется очень грамотно. Если грамотность подобной борьбы предполагает выборные сбои или вдруг отключившиеся компьютеры – это значит, что сбои будут происходить, а компьютеры отключаться.

Не надо резонерствовать – нужен нам такой хоккей или не нужен. Это их хоккей. Мы же, в любом случае, почувствуем конец клинтоновской эпохи остро и незамедлительно.

"Другой Клинтон"

В развитии клинтоновского сюжета есть еще один размытый, плохо проявленный момент. Он касается прежде всего некоторых исламских мотивов. Глобальный политический перелом произошел тогда, когда семья #1 в США оказалась заподозрена в особых симпатиях к исламу. Сюжеты, связанные с такими (обоснованными или нет – отдельный вопрос) подозрениями, касаются закрытой светской семейной хроники, а не открытого политического анализа. Но все, что вокруг таких сюжетов вращается, оказало на мировую политику решающее воздействие. Разберемся с ритмами такого воздействия (ибо это вопрос, вовсе не потерявший свою актуальность).

Такт 1. Возникают сюжеты из подобной закрытой светской семейной хроники.

Такт 2. Эти сюжеты оказываются подкрепленными некими высказываниями фигур из семьи #1 по поводу израильско-палестинских отношений, некими жестами политического характера (размещение израильского премьера не в той резиденции) и т.д. и т.п.

Такт 3. Моника-гейт и все, что с ним связано.

Такт 4. Политическая необходимость для Клинтонов искать союзников, позволяющих отбивать атаки с данного направления.

Такт 5. Постепенное простраивание непростых "диалогов по интересам" между Клинтонами и определенными крайне влиятельными группами, готовыми оказать "обиженной семье" всяческое содействие.

Такт 6. Появление в лице этих влиятельных групп, обладающих в том числе и огромными нефтяными возможностями, неких потенциальных и актуальных посредников, способных связать между собой действующего президента США, представляющего демократическую партию, и кандидата на пост президента США от республиканской партии.

Такт 7. Накладывание на феномен такого посредничества (определенным образом увязанного, возможно, с сюжетами закрытой семейной хроники) – всего, что связано с системой рациональных политических интересов. Буквальный интерес Билла Клинтона – не быть снятым в ходе Моника-гейта и продержаться до конца срока. Но это же и интерес республиканцев! Известно, что вице-президент, раньше времени ставший и.о. президента США, получает дополнительные шансы в выборной борьбе. Срабатывает импичмент против Клинтона – и.о. президента становится Гор. И он получает дополнительные шансы. Шансы Буша стали бы в этом случае минимальными.

Что может здесь препятствовать диалогу, особенно с учетом всех вышеназванных обстоятельств? Приверженность своей партии? Да помилуйте! Не верится — вспомните картинку, которую назойливо показывали несколько дней все мировые телеканалы: растерянное лицо Гора за плечом Клинтона в момент, когда импичмент не состоялся.

Такт 8. Начало почти официальных переговоров между командой Джорджа Буша-младшего и доверенными лицами из команды Клинтона, в том числе лицами, тесно связанными с российской политикой. Фактически – на уровне "конфиденциальных" бесед в достаточно широких слоях российско-американского истеблишмента, "конфиденциальных" бесед, которые построены так, чтобы стать достоянием всей "высокой тусовки" – это даже не скрывается.

Такт 9. Договоренность по губернаторству в штате Нью-Йорк. "Ястреб" Джулиани, верный своей республиканской партии, может, как говорится, "сделать Хиллари Клинтон одной левой". Он очень популярен. И у Хиллари в борьбе с ним не было просто никаких шансов. Но он вышел из борьбы. И подарил Нью-Йорк Хиллари. Нью-Йорк подарил, подчеркиваю, а не какой-нибудь Арканзас! Что вы говорите? Бедняга заболел и поэтому отказался? И что, есть "наивняк", который может в такое поверить? В условиях, когда делят власть в XXI столетии? Семье Клинтонов расчистили новые политические возможности. Это что, сделали без ответных услуг? Такое может быть в большой и сверхциничной политике?

Такт 10. (Не по времени, а по логике.) Вся кампания с бомбардировкой Сербии. Это – преступление Клинтона. Преступление перед Сербией и перед миром. Демонтаж всей системы ялтинских отношений, демонтаж правовой мировой системы вообще. Это – в плане действительной политики. В этом смысле Клинтон замарал себя необратимо и навсегда.

А что это означает в плане "большой игры", оторванной от реальности и считающей себя гораздо важнее ее? Это значит, что Клинтон втянул Гора в весьма неприятную ситуацию. Гор мог сгореть вместе со всеми демократами в огне этого конфликта, продлись он еще несколько месяцев. И никаких оснований для его прекращения не было. Сербский народ был готов терпеть.

Не он запутался – запутался Милошевич. И не в чем-то вообще запутался, а в своих американских друзьях. Иглбергере и Холбруке. Холбрук – с Гором. Иглбербер – с Бушем. А кто выиграет – неизвестно. И чью линию примет Гор? Ричарда Холбрука (которого кое-кто считает возможным госсекретарем США в случае победы Гора) или того же Леона Фюрта, закрытого советника Гора и ярого противника как Холбрука, так и любой поддержки Сербии (смотри разбор данной фигуры в газете "Нью-Йорк таймс" от 25 апреля 2000 года)?

В итоге Милошевич поставил на Холбрука и вытянул Гора, капитулировав при посредничестве Черномырдина и более важных фигур из закрытой мировой политики. Опять-таки фигур, близких к Гору. Но перед тем, как это произошло, — имел место весьма экстравагантный факт. Удар ракетой по китайскому посольству. А кто там у них ракетами может так распоряжаться и якобы путаться в географии Белграда? Любой встречный-поперечный? Террорист какой-нибудь? Ничего подобного! Только истеблишмент спецслужб самих США, который был занят тем, чтобы потопить в Сербии демократов и Гора. И должен был иметь некоторую политическую поддержку. Догадываетесь, наверное, какую?

Такт 11. Палестино-израильские договоренности. Клинтон рвется к тому, чтобы эти договоренности были достигнуты, вопреки всякой рациональной политической логике. Он делает это, уже став "хромой уткой", выбывшим из игры "остаточным президентом США". Он хочет это делать и после выборов? Это что – такая любовь к Ясиру Арафату? Это желание так войти в историю? Это – месть организаторам Моника-гейт? Все это может иметь место. Но не это главное в большой, и вновь оговорюсь, сверх-сверх-циничной политике. Главное в ней всегда – обеспечение неких договоренностей, в которых существует список взаимных обязательств. Всегда – обязательств. И всегда взаимных. И Клинтон — их отрабатывает!

Такт 12. (Опять же, подчеркну, не по времени, а по существу дела.) Сложная система простройки отношений между семьей Буша и семьей Ельцина. Прежде всего, между самим президентом России и бывшим президентом США, Джорджем Бушем-старшим. Но и не только. Вся эта простройка отношений имела место как в Москве и Вашингтоне, так и в далеких регионах двух наших стран. Сибири и Техасе, к примеру. Заблаговременно завязывались системные отношения. Реанимировались политики с возможностями в плане контактов с республиканцами. Определенное место во всем этом, безусловно, имеет и весь сюжет с отречением Бориса Николаевича Ельцина, произошедшим на Новый год.

При этом все происходящее нельзя считать однозначным. Просто шла (и идет) игра с ориентацией на свое понимание "собственно игровых интересов". Но то, что игра идет, это ясно. И началась она не в 2000, а этак в 1997 году. И уж никак не позже!

Что же касается перехода от реверансов и проработок к "гибким политическим играм", то здесь нельзя не выделить все, что касается временного сдвига выборов в России. Их переноса с июля на март 2000 года. Этот сдвиг сам по себе деформирует "стратегическое интервальное равновесие". А это равновесие долгое время было неизменным условием сочленяемости американских и российских политических игр. "Русская карта" по этим правилам должна была быть открыта лишь в июле. Это создавало определенный политический формат для игр в США.

Формат разрушили. Здесь ведь вопрос не только о форе в российских политических гонках! Здесь вопрос о форе в гонках международных! И на эту фору пошли! Известная поговорка гласит: "Знал бы прикуп, жил бы в Сочи". Результаты российских выборов – и есть этот прикуп.

Такт 13. Я даже не хочу подробно разбирать все, что касается "Раша-гейта" и прочих сходных сюжетов. Я только фиксирую, что эти сюжеты не возникли сами по себе, а существовали в определенной системе игр. В той системе, которая здесь пунктирно описана.

Такт 14. Выборы президента США должны были завершиться 7 ноября 2000 года. А 8 ноября 2000 года комиссия Клебанова должна была вынести свой вердикт – кто, как и почему потопил лодку "Курск". Такое совпадение сроков, конечно, можно считать случайным. Но сомнения в его случайности возрастают, если принять во внимание длительность разговора Клинтона и президента России после катастрофы с лодкой. Разговор в нормальной ситуации не мог длиться больше десяти минут. А тут авторитетные издания сообщают о совсем другой длительности. Такое увеличение длительности, вместе с внеплановым визитом в Москву главы ЦРУ, должно быть мотивировано какими-то особыми обстоятельствами.

Я это фиксирую. И сразу же фиксирую то, что не желаю гадать на кофейной гуще и рассуждать о том, каковы эти обстоятельства. Но без всякой кофейной гущи – я вижу снимки со спутников, на которых показана травмированная подлодка американцев, якобы атаковавшая "Курск". Я вижу эти снимки в российских газетах, явно сделавших ставку на республиканцев в США. Играют ли с этими газетами наши спецслужбы? Возможно, но маловероятно. Играют ли с этими газета спецслужбы США? А почему бы и нет? Если можно уже и ракетой пульнуть в китайское посольство ради обеспечение желательного расклада сил на выборах в США – почему снимочек-то нельзя передать? И почему нельзя нечто этакое с подлодкой сотворить? В играх XXI века возможно очень и очень многое!

Вообще же логика игры во всем, что касается подлодки "Курск", весьма и весьма многозначна. Не потони "Курск", — наш флот вышел бы в запланированный поход в Средиземное море. Вместе с флотом США. А там в это время – вся эта история с выборами в Югославии и Милошевичем. И докуда доразвился бы этот кризис в ситуации двух флотов? И как бы, и на что это повлияло?

Так что окончательно делать выводы по поводу "вектора игры" в ситуации с "Курском" не стоит. Пока не стоит. Но не отметить, что неясность итогов выборов в США повлекла за собой невнятность оценок комиссии Клебанова – мы просто не можем. Каков бы ни был вектор игры – амплитуда его вовсе не нулевая.

После Клинтона

Существует традиция в понимании тех возможностей, которые получает наша страна при победе в США республиканцев и демократов. Эта традиция основана на том, что "наша страна" – это инвариант. Что СССР, что Россия – ситуация сходная. И в этой ситуации республиканцы в чем-то удобнее. Но ведь никакого сходства между нашей страной СССР и нашей страной РФ нет!

СССР – идеологическая сверхдержава, по отношению к которой республиканцы во многом удобнее по причине их идеологической всеядности и их понимания желательной для США структуры "мирполитического и мирэкономического устройства".

РФ — не сверхдержава. И ее место в том же самом представлении о желательном мирполитическом и мирэкономическом устройстве совсем другое. За РФ республиканцы возьмутся гораздо жестче. Ведь в чем задача республиканцев на данном этапе? Реализовать свою концепцию "ухода США в отрыв" от Европы и мира! В этом и только этом. Концепция республиканцев базируется на суперкрупных инвестициях в ВПК. В частности, по их (даже и не слишком закрытым) планам предполагается, что США смогут вложить в систему противоракетной обороны — лишь в одну военно-техническую программу — 400 миллиардов долларов за 4 года. По 100 миллиардов долларов в год. (Это при том, что мы можем тратить на все свои вооруженные силы примерно пять процентов от такой суммы).

Республиканцам, кстати, неважно, получится ПРО или не получится. Им важно добиться фундаментальных научно-технических прорывов в результате массированных инвестиций. И на этой основе ПРИНЦИПИАЛЬНО оторваться прежде всего от Европы, но и от мира в целом.

Где здесь роль России? Она должна пугать американских парламентариев и американский народ, пугать умеренно, не переходя определенную грань. Для этого Ливии или Ирака — мало, а Китая — уже много. Поэтому как раз Россия должна превратиться в "управляемый ужас", обеспечивающий, как это говорил один наш политик и бизнесмен новой волны, "сто арбузов в гринах" (то есть 100 миллиардов долларов в год) от американских налогоплательщиков. Высокая, согласитесь, рентабельность этого самого ужаса!

А поскольку сам президент Путин до конца на подобный "ужас" все же не тянет, то появляется реальное политическое место для страшилок и ужастиков, которые вдруг начинают размножаться в нашей реальности.

Один пример – высказывания с упоминанием еврейских мам и развертыванием разного рода ультрарусской патетики. Выступил президент против этих пассажей – он приобретает не тот окрас в "патетико-патриотическом лагере". Не выступил? Каждый это трактует в свою пользу. И в соответствии со своей необходимостью ("вот оно, зловещее лицо путинизма!") Играется сюжет с отсутствием реакции? Нет ничего проще, как усилить градус высказываний и побудить к этому самому "раскрытию лица". А что? Фактически беспроигрышная игра!

Другой пример. Широко обсуждаемая в Интернет-газете "Стрингер" (#5 за 2000 год) тема антипутинского переворота (с заменой нехорошего и неуверенного Путина на некоторого — спасающего Путина — решительного и близкого к нему человека, "Андропова-2"). Не напоминает ли это сюжеты из описанного мною развития событий перед приходом Клинтона? По-моему, напоминает. Но с точностью до наоборот, потому что Клинтон уходит.

Если верить "Русской мысли", обсуждающей эту публикацию, и некоторым Интернет-реквизитам, газета основана Александром Коржаковым (он фигурирует также в качестве председателя редакционной коллегии). Но в данном случае это даже не слишком важно, ибо логика публикации (кто бы за ней ни стоял) совершенно прозрачна. Это такой же импульс к активизации Путина, как и педалирование ультрарусской патетики и "еврейских мам". А кто стоит за активизацией – это вопрос более низкой значимости. Активизировать будут все – и атакуемые олигархи, и те, кто этих олигархов "прессует". Тут полное единство рациональных игровых интересов. И что тут "Стрингер"? Вопрос "о более верных путинцах", вкупе с русским вопросом, — поднимался уже не раз. И то ведь – шоу с эффективностью в 100 миллиардов долларов в год!

Третий пример. Очень грамотная работа антипутинских СМИ, создающих определенный образ Путина и образ реальности, и полная беспомощность пропутинских СМИ (которые, как и в конце 80-х, хотят воевать не умением, а числом). В результате начался новый виток войны образов. И эта война, безусловно, будет наращивать негативный образ власти. Что, в свою очередь, сделает более актуальной тему, задетую в "Стрингере" (к вопросу об эффекте внутрисистемных резонансов, позволяющих резко усиливать воздействие отдельных системных факторов).

Четвертый пример. Предельная неустойчивость ситуации во всех национальных республиках, входящих в состав Российской Федерации. И это на фоне сокращения наших силовых структур, неизбежного вброса в достаточно бесперспективную социальную среду существенного количества специалистов, обладающих тем или иным силовым навыком.

Я мог бы продолжать перечисления. Но это превратит обсуждение выборов в США и их роли в российской политике в обсуждение нашей внутриполитической темы. Пунктирное обозначение этой темы нужно мне для одного единственного вывода. В обратном порядке и фактически с обратными результатами начинает разворачиваться процесс, сходный с тем, который сопровождал развертывание клинтоновской эры в российско-американских отношениях.

В ином качестве и иных социально-политических функциях начинают действовать фигуры, группы, кланы. В ином качестве, но в аналогичной динамике развертываются тенденции и роли.

Спросят – в каком качестве, в какой динамике? Я уже довольно многое "прописал". Слишком много прописывать в случае, когда речь идет о живом политическом процессе – вряд ли стоит. В инструкциях по разборке автомата Калашникова сказано: "Сборка производится в обратном порядке". Данная рекомендация совершенно справедлива во всем, что касается аналитики мирового процесса с его неявными перипетиями, и определения места и роли России в тех или иных сценариях развертывания непростого, сулящего нам мало приятного, нового, "постклинтоновского", мирового процесса.