11 июля -- Б.Ельцин направил в Конституционный суд РФ запрос о проверке закона Калмыкии о выборах президента автономии.

15 июля -- Б.Ельцин назначил главой Администрации президента и своим первым помощником А.Чубайса.

18 июля -- Прошло первое заседание Политического консультативного совета при президенте РФ.

25 июля -- Указом Б.Ельцина учрежден Совет Обороны РФ. Секретарем СО назначен Ю.Батурин.

30 июля -- А.Чубайс сформировал аналитическую группу Администрации президента, во многом повторяющую состав предвыборного штаба Ельцина. Чубайс заявил, что приоритетами Администрации будут кадровая политика и отношения с регионами.

1 августа -- Б.Ельцин объявил состав Совета Безопасности РФ в количестве 15 членов. Составы СБ и СО очень схожи.

По мере приближения "дня Х" с его инаугурационными торжествами волна "победно-антикоммунистической" эйфории в СМИ постепенно уступает место победно-либеральным футурологическим реляциям. Якобы народ выбрал будущее, пройдена "точка принятия решения" и даже "точка возврата". Авторы подобного рода публицистики как-то упускают из виду суровый смысл последней метафоры. А ведь в авиации он значит простую вещь: теперь, если правы пророки, государственному лайнеру России придется идти на вынужденную посадку с ее небогатым выбором между малой (сломанное шасси) и большой (испарение при ударе о землю) катастрофами.

Фундаментом победной футурологии редко оказывается сравнение России с "флагманами либерализма и демократии". Разница слишком очевидна даже для наиболее яростных адептов, и уже пару лет сторонников пятисотдневных прыжков в светлое капиталистическое завтра можно найти только в тщательно изолированных от реальности футлярах некоторых офисов "ЯБЛока" и отдельных интеллигентских кухонь. Однако выборы дали определенные основания говорить о первом в России прецеденте всеобщей (в смысле западной политической традиции) легализации верховной государственной власти, на основании чего делается вывод о необратимом вступлении нашей страны на главную магистраль политической модернизации. А уж из этого якобы автоматически следует (в том же смысле западной традиции) модернизация социальная, экономическая, технологическая и т.д.

Второе основание для разговоров о необратимости модернизационного западно-либерального вектора — перемены в высшем эшелоне власти, сопровождавшие выборы и придававшие им столь тревожно-интригующий характер. Тотальная победа "партии мира демократических либералов-западников" в окружении Ельцина над "партией войны националистов-авторитаристов" и, главное, роль самого президента в этой победе — якобы гарантируют необратимость политической модернизации наиболее надежным в России — верховно-"монархическим" способом.

Не станем углубляться в довольно сложную проблему действительных мотивов и обстоятельств выборных отставок, отметим лишь вопиющую алогичность приведенной аргументации. Во-первых, "монаршие гарантии" всеобщей избирательной демократии как свидетельство необратимой политической модернизации — что может быть дальше от классического западного политического проекта? Во- вторых, состоялась ли действительная победа либералов-западников в российской власти? В-третьих, взаправду ли произошла политическая модернизация (в смысле выборного решения вопроса о верховной власти), и взаправду ли она в России необратима?

Оставим в покое риторическое "во-первых", и перейдем сразу к "во-вторых". Формально — налицо много признаков "либерализации" властной команды. Извлечен из политических запасников ультралиберальный "национальный аллерген" Чубайс, резко поднялся политический статус приближенных банково-финансовых структур, сохраняет свою ключевую позицию Черномырдин, удалены "группа Коржакова-Сосковца" и Н.Егоров. Но одновременно — назначен министром обороны И.Родионов, в состав Совета обороны введен глава Миноборонпрома З.Пак, во внешней политике России временами слышится взвешенный державный голос, а главное — ведется (пока) последовательная государственная линия в Чечне. Конечно, ближайшее время может изменить диспозицию, но сейчас — тезис о тотальной либерализации "коллективного Ельцина" выглядит поверхностно.

В-третьих, рассуждения о политической модернизации в России могут быть восприняты лишь в порядке не слишком удачной шутки. Ход и содержание избирательной кампании продемонстрировали лишь одно: отечественные политические элиты на удивление быстро учатся публичным электоральным технологиям. Выборы показали, что наши ученики уже сегодня готовы превзойти западных учителей не только в откровенном политическом цинизме тотального манипулирования сознанием, но и в способности элитной консолидации вокруг единой цели. Грубость приемов выборных СМИ, от которой тошнило (по их собственному признанию) даже наиболее отчаянных "модернизаторов" — лишь "болезнь роста", при необходимости быстро преодолимая. Если говорить о "модернизационной необратимости" — то необратим, увы, лишь приобретенный частью нашего истеблишмента вкус к безбрежной политической игре.

Верховная власть в России никогда, включая забытый новгородский период, не была в западном смысле демократической. Она бывала, в разных пропорциях, иерархической и/или олигархической, и таковой же остается сегодня. Харизматический лидер как символ освященной идеей властной вертикали, и магнаты как символы реальной силы и богатства — вот ее исторические опоры. Ослабление иерархической вертикали в позднесоветское и постсоветское время деформировало власть в направлении чистой олигархии, и президентская республика Ельцина была вполне осознанной попыткой конституционного закрепления иерархического противовеса вышедшему из под контроля ЦК и КПК олигархизму.

Эта попытка продолжается и поныне, и выборные кадровые перестановки — не только отголоски межкланового соперничества, но и вехи указанной борьбы. Однако в сегодняшней России становление олигархии сопровождается соперничеством-союзничеством ее центральных и региональных групп. Хозяйственно-экономический процесс захвата собственности — глубоко политизирован и прорастает сквозь все действия и инициативы всех ветвей власти. Главная опасность олигархического властного конструирования сегодня в том, что под флагом "углубления политической федеративной демократии" рискует выстроиться даже не компрадорская финансовая олигархия, а региональная удельно-княжеская олигархия развала России.

Осенние губернаторские выборы, что уже очевидно, пройдут на фоне крайне неблагоприятной социально-экономической ситуации, когда изрядно "поиздержавшийся" на президентских выборах федеральный Центр окажется не в силах выполнять большинство своих обещаний по зарплатам, пенсиям и целевым федеральным программам. При этом понятно, что наиболее ярким знаменем, под которыми пойдет на выборы часть региональных кандидатов, будет социально- экономическая недееспособность Москвы. Но одновременно не менее понятно, что одна из важных составляющих этой недееспособности — налогово-финансовая политика региональных лидеров, иногда предельно откровенно отказывающихся пополнять своими отчислениями бюджет, но с удовольствием месяцами прокручивающих в доверенных комбанках целевые бюджетные ассигнования. И поэтому не может не тревожить характер вовлечения части коммунистической и националистической оппозиции в акции протеста в различных регионах страны (в данный момент прежде всего в Приморье). Некоторые обстоятельства этого вовлечения позволяют утверждать, что оппозицию пытаются использовать в качестве инструмента борьбы региональных олигархий с центральной властью.

В связи с описанными тенденциями особо важное значение имеет тот послевыборный кремлевский процесс, который уместно окрестить "аппаратной революцией". Создание новоявленных органов власти (Совет безопасности, Совет обороны, Политический консультативный совет и т.д.) с кругом обязанностей и полномочий, определяемых президентом, а также объявленные приоритеты обновленной Администрации президента (кадровая политика исполнительной вертикали и отношения с регионами) — показывают, что иерархия пытается "подтянуть на себя" отпущенное в сторону олигархий властное одеяло. Учитывая, что все аппаратные новообразования оказываются под всеобъемлющим контролем президента, а также припомнив июньский Указ о президентском праве смещать губернаторов вне зависимости от порядка их "вокняжения", гипотезу о конструировании аппаратного противодействия аппетитам олигархий можно считать достаточно обоснованной. Хотя, разумеется, очень многое здесь пока неясно и определится конкретными кадровыми назначениями в соответствующих структурах.

Кое-кто, возможно, мечтает увидеть в этом процессе новую опричнину, где преданное царю и державе аппаратное дворянство наведет порядок в стране и "примучит бояр", а современные "Рюриковичи" и "Гедиминовичи" разбегутся от монаршего гнева по новым скитам в Женевах и на Антильских островах. Вряд ли. Это путь для нынешней власти неприемлемый, а кроме того, кровавый и, главное, бесплодный. Во-первых, глупо властной иерархии терять потенциальных союзников в централистской олигархии, хорошо понимая, что в новых социально-экономических условиях России их "раскулачивание" технически осуществимо лишь через тотальный террор, на который нет ни желания, ни ресурса. Во-вторых, в нашей очень богатой на таланты стране — все же не такой избыток способных администраторов и хозяйственников, чтобы вновь провозглашать "незаменимых нет". Поэтому для власти возможный путь обретения государственной устойчивости — союз аппаратной иерархии с централистской олигархией при главенстве первой. Сравнительно реальный экономический инструмент конструирования такой устойчивости — поддержанная аппаратной иерархией экспансия централистского банковского капитала (и государственного контроля) в хозяйство регионов.

Но это только половина дела. Аппаратных дворян и "ближних бояр" для устойчивого управления недостаточно. Власти необходим союз с "новым дворянством", необходимо "купить" государственной востребованностью те интеллектуально-деятельностные и управленческие группы, которые реально, на уровне программных и исполнительных механизмов, контролируют ключевые сферы государственного существования и развития: науку, образование, информацию, армию, спецслужбы, малый и средний бизнес и т.д.. И не просто "купить востребованностью", а еще и замкнуть на внятно предъявленные общегосударственные цели.

А дальше — об оппозиции. Она, как показали выборы, сегодня не готова оседлать иерархию и олигархию, не в силах поставить "царя" и контролировать "ближних бояр". Но она может и должна взращивать "новых дворян", она в силах взять на себя формулирование государственных целей и поиск современных организационных форм замыкания "дворянства", она обязана всерьез, без ретроградных камланий и иронической снисходительности, заниматься разработкой национально-государственной идеологии. Обязана, хотя это дело долгое, во многом непредсказуемое и к очередным юбилеям неисполнимое. Обязана — иначе обществу уже завтра начнут навязывать сверху разрушительные рецепты господ Шумейко и Найшулей.

И последнее. Сегодняшнее чрезвычайное всеобщее внимание к здоровью президента и его возможным преемникам — разумеется, оправдано. Оправдано — поскольку в условиях, когда крепкой властной иерархии уже (и еще) нет, "дворянство" разобщено, а централистская олигархия еще по-настоящему не сложилась, уход Ельцина вполне может означать распад централизованной власти и победу удельно-княжеского олигархизма со всеми издержками "смутного времени", включая прямую опасность иноземных нашествий. И здесь для страны и для политического будущего оппозиции абсолютно недопустим подход "чем хуже — тем лучше". Борьба за социальную защиту трудящихся, требование выполнения социальных обязательств правительства — естественны и необходимы. Но при этом совершенно недопустим оппозиционный союз с регионалистской олигархией против "ненавистной Москвы". В нашей истории подобное бывало, и закончилось, как уместно вспомнить, поляками в Кремле. А уповать на то, что "когда-то потом", в нужный момент найдутся на супостатов Минин и Пожарский — серьезным политикам вряд ли пристало.