Прежде всего, цена Косова для Белграда огромна и определяется отнюдь не только исторической ролью сражения на Косовом поле, любовью к священным для любого серба камням или православным монастырям, а также прагматическим желанием сохранить за правящей элитой ресурсный потенциал края. Здесь дело еще в крайне существенных геополитических обстоятельствах.

Потеря Косова почти неизбежно означает дестабилизацию и в другом автономном сербском крае, северной Воеводине, где большую роль играет очень крупная община этнических венгров. Там пока о сецессии не говорят, как не говорят о ней (в отличие от Албании) и в Венгрии. Но уже в прошлом году, в момент нарастающего обострения в Косове, из Воеводины раздавались достаточно авторитетные голоса, заявляющие, что "край не пошлет в Косово воевать за сербов ни одного солдата". И заметим, что одной из главных задач НАТО в войне, как следует из ее хроники, была задача максимально транспортно и инфраструктурно отрезать Воеводину от остальной части Сербии.

Далее, потеря Косова (или даже его южной части, что предполагается озвученными планами разделения края на сербскую и косоварскую зоны) не может не вызвать волны дестабилизации в еще одном ключевом регионе Сербии — Санджаке, расположенном в юго-западном "углу" между Черногорией, Косовом и Боснией. В Санджаке косовары и боснийские мусульмане составляют, по разным оценкам, от 30 до 40% населения, которое к тому же постепенно наращивается за счет беженцев. А потеря Косова, Санджака и Воеводины не только уполовинит территорию Сербии, но одновременно и отсечет ее от Черногории, предопределив развал и нынешней, уже обкорнанной Югославии. Но это, кроме крайне болезненных территориальных, ресурсных, инфраструктурных и психологических последствий, станет полным отсечением Сербии от моря и, следовательно, от подавляющего большинства возможностей товарных поставок в условиях эмбарго. И тогда описанный в нашей хронике войны процесс отчуждения между Подгорицей и Белградом не может не завершиться полным "разводом".

Что будет означать окончательный демонтаж югославского "государственного стабилизатора" на Балканах? Вопрос отнюдь не праздный, поскольку, повторим, регион до краев начинен множеством конфликтных имперских, государственных, этнических, конфессиональных и социокультурных наследий и мифонаследий, которые сдерживались на уровне фольклора, исторической памяти и интеллигентских штудий лишь относительно благополучным социально-экономическим государственным существованием этносов и народов в жестком обруче международно признанных границ. Нынешнее обрушение социально-экономического благополучия в регионе и идущая на наших глазах фактическая ликвидация таких границ — не могут не выпустить демонов этих наследий и мифонаследий на оперативный простор практической Большой Политики.

Данное утверждение — совсем не безосновательная спекуляция! В порядке краткого перечисления лишь главных из возможных дестабилизирующих государственно-территориальных процессов в регионе нужно указать:

. великоалбанскую идею. В своем минимальном варианте она предполагает отторжение Косова от Сербии и Югославии и его присоединение к Албании. В промежуточном варианте "великоалбанство" выдвигает дополнительные территориальные претензии к Сербии, Македонии, Греции, Черногории. В наиболее широком варианте, основанном на утверждениях, что албанцы — последние прямые потомки кельтов в юго-восточном регионе Европы, претензии Великой Албании простираются и на якобы основанные кельтами Белград и Вену, и на многое другое;

. возможные территориальные претензии Македонии к Сербии, Греции и Болгарии (Пиринский край). Во-первых, Македония была разделена между этими странами после Балканских войн 1912.13.гг., и сегодняшние государственные границы республики охватывают лишь ее "сербскую" часть. Во-вторых, и в этой части, и в других не перестают звучать заявления о необходимости восстановления исторического величия времен императора Александра Македонского;

. возможные территориальные претензии Болгарии к Турции (часть Фракии), Румынии (Южная Добруджа), Греции (Южная Македония с выходом в Эгейское море), Сербии (Северная Македония). Именно эти территории Болгария потеряла после Второй Балканской войны по Бухарестскому договору и после Первой мировой войны по Нейинскому договору. Но и в Болгарии есть люди, для которых это — лишь программа-минимум и которые грезят территориальными масштабами времен расцвета Первого Болгарского царства более 1000 лет назад, когда Болгария владела землями от Адриатики до северной Трансильвании, а царь Симеон с немалыми основаниями претендовал на престол василевса в Константинополе;

. возможные территориальные претензии Греции к Македонии (что отчетливо проявилось уже с момента распада Югославии, когда Афины категорически не желали признавать ни отдельную македонскую национально-государственную общность, ни название республики, ни ее флаг) и Албании, а также Турции. Не говоря уже о мифоидеологии былого имперского величия Греции времен эллинистического расцвета, которая, подчеркнем, также находит именно политический резонанс в определенной части общества и элит страны.

. наконец, политически озвученные уже несчетное число раз претензии Турции к Греции, которые, увы, вовсе не ограничиваются спором вокруг Кипра. А также гораздо более крупные великоосманские претензии, согласно которым не худо бы вернуться к временам, когда в состав Порты входил Белградский пашалук, и далеко не только он один.

И это — лишь часть готовых к актуализации историко-политических наследий, не включающая множества очагов внутригосударственных конфликтов в упомянутых странах, где, в силу указанных выше исторических обстоятельств, из-за чересполосного размещения групп и общин невозможно "выкроить" территории с моноэтническим или моноконфессиональным расселением.

Разумеется, практически ни одна из стран региона не в состоянии военно-политически реализовать подобные территориальные претензии к соседям. Но, учитывая уже опробованный провокационно-игровой механизм дестабилизации Югославии, можно не сомневаться, что в нужный момент и в нужном месте наверняка найдутся великодержавные спонсоры и помощники, готовые услужливо поднести спичку к фитилю внутреннего либо международного конфликта.

Однако было бы наивно полагать, что запущенный в Югославии процесс обрушения "балканского домино" ограничится пределами региона. Это домино обязательно начнет "аукаться" и продолжать свой процесс последовательного "падения камней" сначала во многих других точках Европы, а затем и мира. И "аукаться" есть где. Опять-таки в порядке перечисления сделаем краткий и неполный обзор подобных точек лишь для Европы:

. возможные (и уже не раз заявленные после распада СССР) претензии Румынии на Молдавию;

. возможные претензии Венгрии к Румынии по Трансильвании;

. возможные (и также не раз озвученные в последние годы) претензии Польши к Украине, Белоруссии, Литве;

. возможные претензии Германии к Польше (Силезия, Восточная Пруссия, Гданьск), России (Калининградская область), Чехии (Судеты), Австрии (также уже озвученная тема нового аншлюса), Франции (Эльзас, Лотарингия);

. ольстерский конфликт на Британских островах;

. уже давно не шуточная ситуация вокруг Независимой республики Падания в Северной Италии;

. проблемы Франции с Корсикой;

. проблемы Испании с Басконией.

И, опять-таки, данный перечень — вовсе не умозрительный список, основанный на высказываниях политических маргиналов.

Так, в 1998.г. германский бундестаг принял совсем не символическую резолюцию, в которой заявлено, что "изгнание немцев с восточных земель заслуживает осуждения и что в процессе вступления Польши и Чехии в ЕС будет легче решать проблемы переселенцев".

В октябре 1998.г. лидер ольстерских умеренных католиков Д.Хьюм и лидер протестантов-юнионистов Д.Тримбл удостоились Нобелевской премии мира "за вклад в разрешение конфликта в Северной Ирландии". В декабре за это же Клинтон получил почетную премию Гарримана. Но договоренность о формировании правительства Ольстера к 10 марта 1999.г. не выполнена, и уже в этом году в Белфасте вновь лилась кровь.

В ноябре 1998.г. лидер окрепшей "Лиги Севера" в Италии У.Босси заявил, что намерен создать правительство республики Падания, собственное телевидение, свои кооперативы, свои стадионы. Назревает новый всплеск баскского сепаратизма в Испании, чему свидетельством — недавний арест в Париже группы лидеров и боевиков военного крыла баскской группировки ЭТА с оружием.

И это только Европа. А ведь есть еще Африка, где подобных конфликтогенных узлов — по несколько в каждой стране. Есть Ближний Восток, буквально начиненный подобными узлами — от Палестинской проблемы до проблемы курдской. Есть АТР, где только в Индонезии подобных узлов несколько. Есть Приднестровье, Карабах, Абхазия, Чечня. Есть, наконец, совсем под боком у США и Канада с ее сепаратистским Квебеком, и тем более Мексика с ее мятежным штатом Чьяпас, и собственные южные, угрожающе латиноамериканизированные, штаты, и многое, многое другое.

Даже данный, краткий и общеизвестный, угрожающий перечень, казалось бы, должен был заставить конструкторов балканской дестабилизации остановиться и одуматься. Однако этого не происходит. Почему?