Школа целостного анализа. Ликвидком?

Апрель - Октябрь 2004

В ЭТОМ ВЫПУСКЕ

События в Ираке, глобальная нестабильность
и устойчивость российской власти

Общество как изгой российской политики

Ликвидком? Россия в ожидании новых плохих вестей

ТРИ ПРЕДСТАВЛЕННЫХ ПОД ОДНОЙ ШАПКОЙ ДОКЛАДА объединяет тема возможного развала России. А также – тема поиска путей борьбы с этим развалом. В принципе, тема – "грядущая катастрофа и как с ней бороться" – это своего рода инвариант, долгоиграющая пластинка во всем, что касается нашей аналитической (и общественной!) деятельности. Но есть периоды, когда тень катастрофы только нависает над всеми нами, маячит на заднем плане.

Есть периоды, когда катастрофа как бы стучится в дверь. И все уже понимают: "Это она". Но, понимая, отмахиваются… "Все может быть…Может, и не киллер, а почтальон в дверь стучится… А то и гость, с которым можно будет приятно скоротать время".

А есть периоды, когда Это вламывается в дверь и занимает собой все пространство, каждую клеточку нашего социального Бытия.

И даже тогда нечто в людях сопротивляется уже фактически состоявшейся Встрече. В народе говорят: "На смерть, как на Солнце, открыв глаза, не посмотришь". Так-то так… И не потому ли последний фильм Кубрика называется "С широко закрытыми глазами"?

Надо ли смотреть? Надо. А почему?

Потому что смерть смерти рознь. И вам сейчас многие будут говорить, что эта смерть носит естественный характер: "Цивилизационный надлом, исчерпание. Главное – встретить смерть достойно, не суетясь". И многое в происходящем будет напоминать такую естественность… Но лишь напоминать! Бороться с органическим исчерпанием всего жизненного ресурса действительно невозможно. Нет крови в жилах? Что поделаешь!

Бороться же с вампиром, присосавшимся паразитом, можно. А значит и должно… Позорно не бороться. Но как не спутать одно с другим? Что действительно происходит?

Иногда важно всмотреться в происходящее не как в синхрон: "Вот, оно вошло! Такое страшное, всеобъемлющее!" А как в диахрон: "Вот так оно подходило… Так стучалось… Так напирало и так входило".

И в этом смысле полезны разновременные статьи, посвященные одной теме. И тема эта: "Нынешнее умирание как рукотворность".

Не исчерпание, а ликвидком!

Надо научиться давать вещам настоящие имена. Спросят: "зачем"? А вы не помните, откуда это: "Давать вещам их настоящие имена"?

Это Конфуций. Китайское правило преодоления катастрофы распада. Китай намного древнее России, многие говорили про надлом, исчерпание – и что?

Давать вещам настоящие имена – это еще полдела. Что дальше? Нужно, чтобы названное услышали: "Давать вещам настоящие имена и называть их на всех базарах".

"Базар" в то время, что это сейчас? Это современная информационная инфраструктура, по которой должно проциркулировать содержание, обеспечив единство.

Что? Такой инфраструктуры нет? Какая есть, той и будем пользоваться! Между "нет" и "есть" существует еще кое-что, еще одно "имя": "возникает, растет, становится".

Освободимся от гипноза ложных имен! Добро пожаловать… В Ликвидком?

Сергей Кургинян

События в Ираке, глобальная нестабильность
и устойчивость российской власти

Доклад на клубе "Содержательное единство" 15 апреля 2004 г.

Ирак как "точка бифуркации"

Разобраться в том, что происходит в Ираке, действительно важно для понимания внутрироссийской политической ситуации. При этом не хотелось бы (почему – это станет ясно в дальнейшем из тех моделей, которые я предъявлю) подменять анализ конкретной проблемы "общими рассуждениями".

Но есть и другая крайность. Когда мы начинаем копаться в фактурах происходящего, нередко обнаруживается, что мы заняты чем-то не тем. И что, чем дольше мы упоенно коллекционируем подробности и детали, тем яснее, что мы ничего не понимаем в сути происходящего, в том, что творится в целом. Это и называется – не видеть за деревьями леса.

Постараюсь обсудить вопрос так, чтобы ни того ни другого не случилось.

Вначале еще раз скажу о том, в чем убежден.

После того, как Ирак оказался занят войсками США и так называемой "коалиции", наступила критическая развилка мирового процесса. На протяжении 2–3 месяцев, последовавших за американским успехом в Ираке, мировым сообществом были приняты некие базовые стратегические решения.

Речь идет не о каких-то абстрактных решениях и не о газетных сенсациях. Речь о конкретно проходивших в этот период негласных совещаниях и переговорах на высшем уровне. И на данной исторической дистанции (возможно, достаточно короткой) все мировые силы, почувствовавшие категорическую опасность в развертывании проекта Буша, приняли консолидированное решение.

Суть его в том, что они:

а) снимают на какое-то время ключевые разногласия между собой и

б) на это время снимают с повестки дня свои собственные проекты.

Они на это время вообще перестают бороться с Америкой. Сейчас воевать с ней невозможно, если иметь в виду под войной противоборство с Америкой как таковой. А поэтому нужно скоординировать свою политику с той частью американской силы, которая вызывает опасения в наименьшей степени.

И если считать, что Буш представляет наибольшую угрозу, то его антагонисты (в самом упрощенном варианте – демпартия США) должны стать координаторами и руководителями противников Буша в мировом масштабе. Все остальное из происходящего сейчас в мировом процессе представляет собой, по большому счету, действия из области риторики, "операций прикрытия", демагогии.

При этом я совершенно не исключаю и даже твердо уверен, что после достижения своих конкретных "антибушевских" целей все эти игроки мировой геополитической и историософской сцены "разойдутся по своим квартирам". И я убежден, что даже сейчас, принимая указанное консолидированное решение, они преследуют свои выгоды и интересы.

Но на сегодня "генеральный штаб" радикального ислама, Китая и Европы находится в Нью-Йорке. Все решающие антибушевские сигналы посылаются именно оттуда, из двух, максимум трех, штаб-квартир. И действия этих штаб-квартир вполне скоординированы.

Отмечу, что идущее сейчас шиитское восстание в Ираке, где умеренная часть шиитских кругов вышла из игры, а проявляют активность радикальные шиитские группы, изначально ориентировано не на Тегеран, а на Кум, то есть на наиболее фундаменталистские группы в Иране. Это означает, что возникла координация действий между радикальным религиозным сегментом Ирана, проклинающим американцев как явление Сатаны в человеческом облике, и нью-йоркской группой противников Буша, а также европейскими (в основном, французскими) центрами антибушевских сил.

Все эти люди поняли одно: дальнейшее развитие мировой ситуации, которую создает Буш, угрожает их жизненно важным интересам. Поэтому они, не имея возможности на сегодняшний день напрямую бороться с США, начали играть на противостоянии двух партий в самих США. Это и называется "политическая война". А суть ее в том, что воюют с конкретным императором, реализующим определенный имперский проект. И останавливают именно этого императора (в союзе с частью Рима), а не Рим вообще.

Средствами подобной войны, в отличие от войны обычной, являются: адресная аргументация и пропаганда, коррупция в невероятно крупных размерах, силовое политическое и психологическое элитное давление, использование давних противоречий для конструирования новых противоречий, парализация действий по ключевым направлениям и узлам, ослабление и разрушение политической системы противника.

Но – не бомбежки чьими-то самолетами авианосцев США. Никто не будет играть в войну с американцами по американским правилам. Противники Америки в данный момент этого не хотят и не могут. Опыт Ирака показал, что это заведомо приведет их к проигрышу.

Сегодняшняя политическая война будет вестись не на уровне авианосцев, не на уровне ракетного и химического оружия. И даже не на уровне террористов. Террористы будут только подыгрывать там, где нужно, и настолько, насколько им скажут.

Война будет идти на уровне стратегических разведок. Стратегических, поскольку им предстоит убеждать необходимые узловые элементы создаваемой "временно союзной" системы в том, что сегодняшние оптимальные алгоритмы их действий состоят не в том, что считалось оптимальным совсем недавно и что будет оптимальным спустя некоторое время.

Эта война – не вербовки, не убийства, хотя в ней, конечно, будут и вербовки, и убийства, и пр. Это – более сложная комбинация действий.

Я говорил об этом давно и настаиваю на том, что все, на практике происходящее сегодня в мире (в том числе, и в Ираке), полностью подтверждает подобную логику действий.

Локальное и глобальное

Далее, некоторые реакции на мой предыдущий доклад по Грузии еще раз ставят меня перед необходимостью объяснить, зачем при рассмотрении какой-то локальной проблемы, обсуждать динамику внутренней политики в США, Европе или исламском мире. Не есть ли это умножение сущностей? Отвечаю: нет, никак не умножение.

Возьмем любую ситуацию из тех, которые мы регулярно рассматриваем. В Грузии, в России, в Косово, в Ираке, в Узбекистане (рис. 1). Так называемые "региональные" или "локальные" ситуации.

Так вот, с каждым годом все очевиднее, что обсуждать локальную ситуацию в отрыве от общей, или глобальной, нельзя. На определенных исторических этапах локальные ситуации обладают какой-то политической, психологической, экономической, экзистенциальной автономностью. А суть политических тенденций последних лет состоит в том, что степень их автономности неуклонно падает. Как бы мне ни хотелось рассматривать это по-другому, но региональные ситуации все больше становятся своего рода "придатками" или "следами" неких глобальных ситуаций.

Является ли это частью той тенденции, которую мы называем "глобализацией", или же следствием какого-то оскудения и упрощения человечества вообще (и его проектной дееспособности, в частности), не знаю. Но я чувствую, что это так.

Значит, куда бы мы ни ткнулись, пока мы на глобальное не выйдем, ничего обсудить, по большому счету, не получится. Сегодня это более нереально, нежели, например, в 1993 году, когда можно было, без серьезной потери содержания, анализировать события в Приднестровье в локальном и региональном ключе. Сейчас – все другое. Вся материя того, что можно назвать "политическими процессами", стала иной. Если мы в какой-то степени хотим ее реально понять (а не притворяться, что мы ее понимаем, и, в конечном итоге, самовыражаться на привычном нам политическом языке), то придется в это глобальное вгрызаться всерьез, как-то с ним разбираться.

Но и это не все. Есть общая глобальная ситуация – и ситуация в каком-то сегменте мировых процессов, например, в экономике. И снова ясно, что никакие конкретные обсуждения экономических оптимизационных мер в отрыве от общей ситуации ни к чему не приводят. Как нам обеспечить такие-то параметры такого-то сегмента деятельности? Это уже не проблема данного сегмента, это другая, более широкая, проблема!

Все проблемы сегментов, с одной стороны, перемещаются в некий общий фокус целостности. Фокус системной архитектуры мира. А с другой стороны, из регионального – в глобальный фокус. С точки зрения территории охвата, проблемы поднимаются до глобального уровня очень быстро. Пять или семь лет назад я мог, разбирая детально 8–9 ситуаций конкретно в Грузии или в Ираке, на этом основании строить некий прогноз. Теперь же на все это подавляющим образом накладывается глобальный контекст.

Поймите, глобальное в современном локальном процессе уже не рамка, не некая система опосредованных давлений. Это теперь уже нутро самой ситуации. И всякая попытка читать ее иначе зачастую делает людей просто смешными.

Но есть и третий класс ситуаций (рис. 2). Ситуации, переплетающиеся не до конца очевидным образом. Вот мы в апреле имеем дело с обострением в Ираке. Однако рост противостояния американцам начался там еще в феврале. А в промежутке между февралем и апрелем мы наблюдали очень острые события в Косово.

Что там происходило? Это что – "в огороде бузина, а в Киеве дядька"? Или это единая стратегия американского империализма, который стремится все и везде хаотизировать? С какой исследовательской оптикой, с каким аналитическим инструментарием надо подходить к такой ситуации, чтобы – снова повторяю – не оказаться заложником простых схем, которые, натыкаясь на конкретные данные и фактуры, будут просто взрываться, раня вас своими осколками?

Значит, есть ситуация в Грузии. И в Грузии этой, о которой я говорил в прошлый раз, крутятся люди, кипят страсти, решаются судьбы. Но ключевые объяснения надо искать в глобальной ситуации.

Еще раз повторю: я не считаю, что люди, интегрированные в наркотрафики, плохие. Потому что, с моей точки зрения, все, кто сегодня что-нибудь реальное делает, во что-нибудь этакое интегрированы.

Кто там хороший или плохой, кто кого любит или нет – это тема для профессора Кона, который много о любви написал. Я не о любви здесь говорю. Это иначе называется. Я говорю о том, что вывести какие-то военные части из какого-то региона легко, а вернуть их после этого назад трудно. Поэтому, с моей точки зрения, лучше не выводить, хотя части эти не ангелы и наверняка занимаются не только своим миротворческим делом...

Я только хочу знать: военные позиции в Грузии еще нужны России или уже не нужны? И призываю: давайте разберемся, кто эти позиции после нас и вместо нас получит? И как это накладывается на сетку международных и корпоративных интересов.

Ну, переориентируй ты эту дивизию. Ну, подчисти в части командования и личного состава. Ну, передвинь ее с этого места на другое. Но ведь твоя же она, эта дивизия! Ты же не только корпоративный игрок, ты еще и часть национального тела. И, в конечном итоге, эта дивизия в системе национальных позиций – твой ресурс. Ресурс в корпоративной игре!

Мышление элитных корпоративных игроков, которые всего этого не осознают, – а они не осознают! – я бы назвал "схлопнутым". Я вообще считаю, что явление "схлопнутости" мышления – решающее в происходящем. Ничто не имеет такого значения в борьбе за будущее, как борьба за сознание. В том числе за сознание элиты.

Обсуждает же она все время какие-то программы, разные интриги в Кремле и Белом Доме. А я еду по улице, как рядовой гражданин своей страны, и читаю рекламу. И там четко написано: "Сосу за копейки". Толстыми буквами. А тонкими, едва заметно: "пыль". Реклама пылесоса, значит…

Что это как не применение "семантического оружия" против собственного народа? Последствия его применения – нейросемантический шок. Установлено, что если на человека обрушивается 10–12 нейросемантических шоков в день, то в первые 10 дней обычно нарастает его агрессивность. И называется это "семантическая рвота". А через 15–20 дней он начинает быстро тупеть и проявлять повышенную заинтересованность в еде, питье и других физиологических радостях. Его сознание как бы "схлопывается".

Происходит разрушение важнейшего базового капитала, называемого "национальное самосознание", "национальный интеллектуальный ресурс", "национальный психологический ресурс". Значит, люди, которые это делают, разрушают потенциал, в котором они сами же должны работать.

Это – об уровне работы с массами.

Теперь – об уровне работы с элитой. Недавно появилась статья Бжезинского, в которой написано – я могу неточно цитировать, но смысл передам – следующее:

Первое. Россия еще может проскользнуть в несколько щелей, проскользнуть между какими-то барьерами и все-таки выйти из той катастрофы, в которой она все глубже и глубже увязает.

Второе. Щели есть. И решающий вопрос в том, будут ли они использованы.

Третье. Путин имеет некие ресурсы для того, чтобы в эти щели как-то прорваться. Он решительный, волевой… в общем, он обладает некими качествами, чтобы в эти щели страну протащить.

А дальше фраза: "Не получится у него ничего, потому что нет ресурса трансцендентального мышления".

То есть Бжезинский занимается делом. Он отнюдь не выживший из ума пенсионер. И он говорит о трансцендентальном мышлении! А там, в Америке, не очень принято говорить о высоких вещах, если они не имеют прямого прагматического эквивалента.

Значит, на самом деле, в этом главный вопрос. Хотя я лично считаю, что отказывать человеку в трансцендентальном векторе мышления просто подло. Потому что любой обладает трансцендентальной потенцией, по определению, раз он человек. И все же главный фронт интеллектуальной войны проходит именно здесь.

И то, что я пытаюсь разбирать, рассматривая проблему вывода российских войск из Грузии, есть некие элементы картографии такой войны, а не инвективы в адрес отдельных товарищей. Инвективы – слабый шум на фоне крупных мировых процессов.

Но люди-то хотят объяснений. Их, локально вписанных персонажей, трудно сталкивать лицом к лицу с глобальными процессами. Это не только проблема знания. Это проблема мышления, психологии восприятия, стереотипов. При столкновении с новым, непривычным, малопонятным рождается шок, агрессия, отторжение.

Ну, хорошо. Мы согласились, что решающее значение имеет глобальная ситуация. И что через нее надо обсуждать локальную.

А каковы параметры и уровни этой глобальной ситуации?

Метафизика целей

Низший (из высших) уровень – это борьба за власть в империи, в США. Грядут американские выборы. Они определят очень многое. И всех интересуют не "провинции" сами по себе – Ирак, Косово или Грузия, – а то, как через позиции в "провинциях" получить власть в "Риме". Всех интересует "Рим". Тиберий, Диоклетиан, Тит – каждый император и претендент думает о том, как разделится римский пакет власти. Каждый, у кого есть готовность делить.

Как это на Грузии отражается?

В Грузии работал Сорос. Но он четко определил, что его миссия, любая, вплоть до религиозной, – снятие Буша. Сорос долго вообще не говорил ни о каких метафизических мотивах своих действий. Кто знает, понимает, что в Америке об этом говорить не принято. Это "неакадемично", или просто дурной тон. И Сорос всегда подо что-то другое "кряхтел": Поппер, либерализм, "открытое общество"…

Последние два года и я, и люди, которые вместе со мной это читали, вдруг заметили, что картина изменилась радикально. Сорос начал одну за другой метафизические карты на стол выкладывать. Предположить, что он сошел с ума, трудно. Потому что параллельно с этим он очень грамотно выкладывает на стол карты другого сорта: финансовые и прочие.

Известно, какого типа людей он поначалу у нас поддерживал. И только потом, видите ли, разочаровался, стал во всех наших олигархах видеть "баронов-разбойников". Они, конечно, разбойники… но сказать, что "Голдман-Сакс" или "Ситикорп" разбойники, стыдно. И Сорос это знает лучше нас. Значит, не об этом, а о чем-то другом песня.

И возникает вопрос, о чем? А у Сороса раз за разом, по нарастающей: мои метафизические цели, моя историческая миссия, моя религиозная роль – в чем? В том, что Буша не должно быть!

Если вы считаете, будто я думаю, что Сорос – это царь мира и скрытый глава мирового правительства, ошибаетесь. Есть дома, например, в Нью-Йорке и Бостоне, где сидят гораздо более сильные, влиятельные и респектабельные, чем Сорос, люди. Они его к себе на порог не пускают, считают, что он неприличный человек. Но это не значит, что Сорос не является важнейшим оператором этих людей, что он не управляет их деньгами.

Так же, как Бжезинский не является хозяином мирового правительства или пенсионером, Сорос не является финансистом мирового правительства или сумасшедшим. Сорос – серьезная фигура с серьезными возможностями, с очень высокой интеллектуальной подготовкой. Этот человек бережет свою репутацию. Причем в Америке репутация – главное, и берегут ее не так, как сейчас у нас. И говорить просто так про "метафизику религиозных целей" Сорос не будет. Если же он об этом заговорил, значит, у него есть основания.

Не скажу – прямой мандат, но – ощущение ситуации. Я всегда считал, что это люди, которые хорошо осведомлены о настроениях хозяев. И озвучивают эти настроения в довольно радикальной форме.

Итак, главная цель – снятие Буша. Но в Грузии же работали люди из России и Прибалтики, до сих пор определявшиеся строго в векторе Буша. И для меня очень важно понять, конкретно в отношении Грузии, это пересечение интересов или что-то другое?

Потому что если это простое пересечение интересов (то есть всем силам надо сбросить Шеварднадзе и устроить в Закавказье "бардак"), то это одна судьба Аджарии. А если согласование позиций – это другая судьба Аджарии. А также другая судьба "нового философа", с сомнительной степенью психологической устойчивости, на грузинском политическом троне.

Если просто временно пересеклись интересы людей, которые делают ставки на разное, то Саакашвили осталось полгода максимум. А если произошло некое согласование, он может и полтора, и два года продержаться. Так вот, в зависимости от того, на каком пересечении находится этот "грузинский патриот", ситуация будет иметь то или иное развитие. Более или менее жестокое.

Кроме прочего, показателем того, имеет ли место ситуационное пересечение интересов или согласование стратегических позиций, станет, например, позиция Путина. Что там будет происходить, кто войдет в Грузию, когда мы выйдем, – тоже очень серьезный вопрос. И выйдем ли, и войдет ли…

Но далее я спрашиваю: почему у Сороса вдруг появился такой, фактически религиозный, пафос? И это уже адресует не к партийным или клановым распрям в США, а к судьбе мироустройства. Видимо, именно такова цена предстоящих американских президентских выборов.

Не будем ничего выдумывать за людей. И всмотримся в самого Сороса. Сорос говорит, что капитализм чреват гибелью мира (через остановку его движения). Поэтому его, Сороса, задача – демонтировать капитализм в мировом масштабе. А Буш – главное препятствие на пути подобного демонтажа. Я не цитирую, но воспроизвожу близко к тексту.

Сорос же не говорит: "Буш – негодяй, тупой проходимец, недоброкачественный человек, ведущий Америку не туда. А я хочу, чтобы в Америке был более честный, некоррумпированный и умный президент. Поэтому Буша я скину". Он же не так говорит! Он говорит: "Буш – это нечто последнее, за что цепляется американский, а значит, и мировой капитализм". И это у Сороса позиция первая.

Позиция вторая. Такая сцепка между Бушем и капитализмом противоречит всему ходу мирового движения в посткапиталистическую формацию. И поскольку в понимании Сороса остановка этого движения приведет к взрыву и полному исчезновению порядка на Земле, то он и должен убрать Буша, как валун, с пути мирового прогресса. Вот его религиозная, мистическая и историческая миссия.

Две Америки

Итак, на втором уровне нашего глобального осмысления – борьба не двух партий, а двух Америк. Одна – как бы "национальная": провинциально-одноэтажная, а также военная и ВПКшная. Другая – нью-йоркская, финансовая, информационная, транснациональная. И борьба между ними идет не на жизнь, а на смерть.

Есть одна стратегия, которая хочет подмять все под себя и сохранить это национальное. А другая стратегия говорит, что инструмент мировой власти вовсе не в том, чтобы иметь сильную Америку и заезжать на авианосцах в разные точки мира, а совершенно в другом. И я хочу подчеркнуть, что наступит (или уже наступил) момент, когда адепты этой второй стратегии (я имею в виду демократическую партию и ее лидеров) должны ответить себе на самый главный вопрос.

А вопрос вот в чем. Эти механизмы управления через хаос, которые они здесь применяют, вынудят их пожертвовать порядком не только в мире – в Грузии, Косово или Ираке, – но и у себя, в Техасе и Калифорнии. Это неизбежно, иначе такая "машинка" не работает. Вопрос: готовы ли они к этому?

Дальше – следующий уровень рассмотрения. Раз первая стратегия национальная, то ей нужен модерн. Даже если люди не отдают себе отчет в том, что это такое. Стратегия эта реактивно (и в этом смысле реакционно, на уровне реакций, а не понимания) отстаивает "модерн для себя". Не для мира, а для себя. Вопрос – может ли вообще так быть?

Буш не несет миру знамя модерна. В Ираке не происходит модернизация. И нигде в мире, где действуют США, она не происходит. Америка Буша, взвалившая на себя мировую ответственность, не берет на себя ответственность за "проект модерн". Наоборот, нередко слышны крики о том, что "мы вбомбим вас в Средневековье".

Все процессы, которые идут на территории бывшего СССР, это что за процессы? Это процессы регресса, демодернизации. Так что, я должен считать, будто эти процессы развиваются без окормления со стороны США? Я не абсолютизирую роль Америки, но я полностью убежден, что американцы влияют, и очень сильно, на то, что происходит на территории СССР. И если бы они ощущали свою историческую ответственность за вектор модерна здесь, на постсоветской территории, то высшие лица в окружении неких среднеазиатских лидеров не говорили бы о том, что их народы могут вернуться в свою национальную историю только через "юртизацию".

Но то же самое происходит на Кавказе, в России, в Молдове… Демодернизация идет по всем направлениям. И идет она, как часы, что при Клинтоне, что при Буше. И никакой обеспокоенности по этому поводу.

А в Ираке? Подавили светскую национальную власть. Тут же всплыли на политическую поверхность фундаменталисты. Ведь других реальных сил не существует. Это – Азия. Там нет массового рационального дискурса и классической веберовской бюрократии. Там – либо военный "мордоворот", коррумпированный, светский, туповатый, вороватый и пр., либо – мулла.

Ровно то же самое происходит в Алжире, в Египте (одна из ключевых точек будущей борьбы), в Узбекистане. Зачем они туда лезут с "правами человека"? Ведь не могут совсем не понимать, что сунутся с этим в Узбекистан – и сразу нарвутся на фундаменталистский мятеж.

Я все это помню по Таджикистану… Приезжали "светочи демократии" – от Станкевича до Собчака. Разнюхивали, пялились на ваххабитов, а затем говорили: "Это – демократические антикоммунистические силы. Это – носители прогресса и парламентского мышления". И под такие речи там резали, как баранов, детей, женщин... Кожу живьем сдирали... Но написано было на флагах "демократический фронт"…

Конечно, и в США это планируют люди неглубокие. Не Гегели. Но адекватные – иначе как? Неужели я должен допустить, что нынешний "мировой жандарм" психически ненормален? Странно, не правда ли? Значит, они адекватны. И во всех точках мира снимают вектор модернизации сознательно. То есть они против модернизации как мирового проекта воюют.

Ни разу за все время своего правления Буш не заявил о модернизации. Я однажды пытался добиться от достаточно высоких фигур, находящихся рядом с Бушем, хотя бы признания того, что существует и будет заявлена идеология Буша. И что в ней будет внятно сказано: модернизация – да или нет? А потом оказалось, что они несут в Ирак "права человека". Худшей клоунады, более позорного глумления над самими собой быть не может. Они несут в Ирак права человека! Анекдот!

А что политически кроется за этим анекдотом? То, что идеологическое знамя, которое взяла республиканская партия, на деле является знаменем демократов. Они даже не осмеливаются иметь свой идеологический флаг. А тогда роль их абсолютно понятна. Они ситуативные громилы, "калифы на час". И примерно то же самое происходит и с израильскими правыми.

Но, как мы уж сказали, есть в США и другая сила – транснациональная. Которой нужен не модерн, а что-то другое.

Что же именно? Тут нужно подробно обсуждать, что стоит за словцом "глобализация". Какой именно при этом предлагается посткапитализм и кто его поддерживает? Что именно при этом демонтируется и что "монтируется"? Вот он, Сорос, и вот она, Грузия. Вроде бы "в огороде бузина, а в Киеве дядька". А на деле – все едино.

Но с этим же самым вопросом прямо и непосредственно связаны все политические кампании, которые у нас идут. И логика, и сценарии выборов. И выбрасывание олигархов… Дело не в Ходорковском и не в его покаяниях. Письмом Ходорковского больше – письмом Ходорковского меньше…

Дело в том, что полагали, будто глобализация – это либеральная демократия и капитализм. Но это – совсем другое!

Какие тенденции я могу просто так, навскидку, назвать в подтверждение? Например, дискредитацию политики вообще. Новая мировая (вовсе не только российская!) мода – дискредитировать политика. Мол, политик – это всегда тупое и коррумпированное животное. Кто этим занимается, такой дискредитацией? СМИ. Они занимаются этим осознанно или нет? Осознанно. Что они хотят построить? Реальную четвертую власть взамен политической. То есть демократия – в прошлом. Политическая демократия как удел капиталистической системы.

Если рассмотреть все то, что во всем мире пишется про посткапитализм, возникнет одно единственное ощущение: посткапитализм – это, прежде всего, постгуманизм. Вызревают совсем другие типы власти. При гигантских потоках информации индустрия знаний (не информации, а знаний!) будет локализована и переведена в какой-то сугубо закрытый властный регистр. И так будет происходить всюду.

Все нас привычно пугают: "социал-дарвинизм, социал-дарвинизм"! А интеллектуально-культурный дарвинизм – хотите? Скоро Нобелевскую премию дадут людям, которые изобрели понятие "мем". "Мем" – это аналог генома в сфере историко-культурного менталитета. И понимание того, как собираются мемы в культуре и цивилизации, как диссоциировать мемы, как перегонять мемы и т.п., – вот капитал этого посткапитализма.

Здесь в чем-то явно повторяется глубокий феодализм. В том смысле, что не деньги и производительность труда определяют ваше положение, а "ярлык на княжение". Статус. Получил статус, бренд – будешь что-то иметь. А деньги – вторичны, это фантики. Наступает, готовится к броску новый мир. И он уже фактически не имеет отношения к дискуссии о социализме, капитализме и т.п.

Значит, есть одна суперпартия и есть другая суперпартия. Они непримиримо воюют. И противоречие между ними "стреляет" во все точки мира. В Косово. В Россию. В Грузию. В Ирак. В Узбекистан. Оно разверстано по всему миру и "стреляет" всюду.

Нередко говорят, у нас есть "антиамериканская партия". Да нет никакой антиамериканской партии! Кто ее представляет, хотелось бы знать? Л.Ивашов, который ругает министра обороны С.Иванова, – антиамериканская партия? Да нет, он – республиканская партия США, даже если и сам об этом не подозревает. И таким образом "разобран" весь мир.

Значит, кризис в Ираке – исполнение заказа на провал Буша (рис. 3). А что такое кризис в Косово? Это заказ на провал Клинтона или, точнее, демократов США и их союзников – европейцев.

Иракский процесс – это восстание, финансируемое Нью-Йорком при поддержке радикально-исламской и европейской агентуры. Косовский процесс – противоположные деньги, но даже радикально-исламская агентура отчасти та же самая. И это не отдельные процессы, а два согласованных противопроцесса. Это – мультипликатор.

Все смешалось в доме американских Облонских. Кричат: "Снова гробы! Взрывают! "Мочат!" Весь Ирак объят восстанием!" Да не объят Ирак восстанием, горит один мощный очаг! Сильно горит. Опасно. Но устраивать там общенародное восстание еще рано. Потому что если его сейчас устроить и быстро подавить, то к сентябрю–октябрю все об этом забудут. Так что все народные и общенародные восстания должны как следует заполыхать в сентябре! Ближе к американским выборам.

Но Си-Эн-Эн упорно показывает из Ирака Апокалипсис. И то, что оно его показывает, намного важнее того, что происходит в действительности. Хотя и то, что происходит в действительности, достаточно мрачно.

Буш не может не понимать, для чего все это устроено. И тогда инициируется противопроцесс. А какой? Нужно показать, что те, кто громко визжит "как же Буш провалился в Ираке", на самом деле точно так же, если не хуже, провалились в другом регионе мира. А именно – в Европе. На Балканах.

Тут и возникает некая "рука помощи" части арабов. Практически "на пустом месте", на чисто арабские "бабки", конкретно – по арабской сети – подняли албанцев, устроили резню сербов и уничтожение церквей в Косово. Зачем? Так ведь это полная дискредитация политики Клинтона и демократов!

А суть участия в этом арабских элит в том, что никто наверняка не знает, кто победит на выборах в США. И переговоры идут по принципу: "Если выиграют демократы, то мы вам дадим гарантии безопасности (мы их в очень больших объемах "купили"), а если выиграют республиканцы, то вы нам дадите соответствующие гарантии".

А над этой неидиллической картинкой уже прочно сидят англичане со своими целями (рис 4). И говорят примерно так: "Вы, американцы, конечно, люди могучие. И мы, разумеется, вам служим. Но вы плохо разбираетесь, чем хороший араб отличается от плохого. А мы знаем. Мы вам про араба расскажем все. Мы араба знаем досконально. Этого араба – не надо. А тот – хороший араб. И вообще, если разговор с арабами будет без нас, – это плохой разговор, во что-нибудь опасное вляпаетесь".

Значит, над всем этим "конфликтным янкинизмом" уже нависли англичане. В Афганистане они фактически рулят. Ирак они "разводят", как хотят. Диалогом с Европой (в том числе антибушевской Европой) они занимаются вплотную. Все стало на свои места.

И междоусобная война этих двух американских партий – причина всех судорожных шатаний и конфликтов во всех других мировых – бессубъектных – элитах. А что такое реально бессубъектность, я уже не раз говорил.

И если в США, например, изменится власть и если ее даже будет категорически не устраивать то, что здесь, в России, происходит, никто, поверьте мне, в ближайшие 5–7 лет летать сюда на "Стелс" и бомбить не будет. Сделают совершенно другое: начнут разбираться в заграничных счетах тех, кто, как им кажется, не совсем правильно себя ведет. И намекнут, а то и прямо публично скажут, что счета-то – криминальные… Я называю это "счетократия", "власть счетов". И это такое фантастическое оружие против элиты, по сравнению с которым любое другое оружие – ничто!

Кризис проектности

В России хоть что-то позитивное может начаться в двух случаях.

Либо начинается прямое народное восстание теть Мань и дядь Вань, которые все сметут к чертям. И что-то затем, после такого восстания, вдруг да нарастет. Но все, кто этого ждет, ждут, с моей точки зрения, напрасно. К глубокому прискорбию. Потому что тети Мани и дяди Вани находятся под давлением семантического, экономического и другого подобного оружия. Думают они, в основном, о том, как уцелеть. Они предельно подавлены. На них накинуто административное ярмо региональных и прочих руководителей. Да и кто их будет поднимать, куда, как?

Либо под давлением описанных мной обстоятельств сформируется контрэлита. На основе общих ценностей, на основе общего понимания процессов, на основе трансцендентации мышления и пр. И если она осознает суть событий, и если в нее можно внести проектное начало… тогда она действительно станет чем-то. И куда-то всерьез поведет страну.

И здесь возникает гигантская проектная развилка. Когда мы говорим "государство", что мы имеем в виду?

Да, это историческое творчество народа. Механизм защиты его исторической жизни. Оно создается народной субстанцией и вырастает из этой субстанции. Может, когда-то такое государство у нас и вырастет, не знаю. Но мне кажется, что упования на это напрасны вообще, а в сложившемся контексте – особенно. Если регресс запущен и перемалывает все пласты социальной жизни, ничего подобного не произойдет.

А другая формулировка гласит, что государство – инструмент некоего субъекта в реализации некоего проекта. Но если этот субъект не интегрирует свой проект в народную субстанцию, то есть в собственное население, в свое историческое начало… если этот субъект считает своими ресурсами только деньги, танки, тонны нефти и кубометры леса… то он безнадежно провалится со своим проектом в тартарары.

Проект на кухне, в междусобойчике не рождается. Проект – страшно сложная вещь. И вообще непонятно, может ли он быть рукотворен или же он вызревает только потому, что проектировщики дышат этим народным воздухом. Но есть ли в этом смысле сегодня чем дышать?

В любом случае, как он, проект, ни созревай, из медитаций или от ума, или от чего-нибудь сверху, с небес, если он не вовлечет людей, если они не проснутся, не пойдут за ним, – все бессмысленно!

Еще один очень больной вопрос в том, что убиты даже сами основы проектной культуры.

Говорится: нужна стратегия. А что это значит?

Ты хочешь куда-то идти. Следовательно, ты должен иметь карту и знать, что встретится на пути. Ты должен иметь компас – для навигации. Ты должен иметь средства прокладки путей, возможности изготовления средств передвижения. Ты на чем собираешься ехать? На корабле плыть? На поезде, на ишаке? Где твой ишак?... На тебя могут напасть, кто-то должен тебя защищать… Это все – огромная машина, которую надо уметь конструировать и отстаивать, которой нужно управлять. Вот что такое проект!

А у нас на сегодняшний день планомерно убито все, что было всерьез готово проектными вещами заниматься. И то, что Бжезинский назвал "детрансцендентализацией" мышления, приводит к тому, что даже сама необходимость обсуждения проектных параметров, страсть по проекту, тяга к нему – все это отсутствует. Придет, мол, Зюганов, и все станет хорошо... Но как он придет? Что будет означать его приход? И почему "все станет хорошо"? Нет даже попыток задуматься.

Вот в чем омерзительность развития ситуации. Помимо того, что из России непрерывно выкачиваются энергоресурсы, необходимо еще, чтобы и весь наш интеллектуальный потенциал вымывался. Либо туда, вовне, интегрировался, либо здесь гнил…

Но если все это бессубъектно, если своего проекта у страны нет, то о чем идет разговор? О том, что некоторые наши начальники мечтают въехать в НАТО и ЕС и считают, что рано или поздно их туда примут? А их туда не примут, я знаю. Они же знают, точнее, уверены, что примут. Ну что можно сказать? Мы знаем разное. У них – полно информации, они абсолютно осведомлены обо всех деталях ситуации, а у меня что?

Однако я прав, а они нет. Ну, что я могу поделать?

Наверное, это огромное удовольствие для России – войти в некий военный блок, который, в конце концов, намерен воевать с Китаем… РУМО (военная разведка США) сделало новый набор. Две трети – под китайский язык…

Вот к каким проблемам приводит "синдром бессубъектности элит". Причем в ситуации, когда выбор вариантов происходит на фоне суперконфликта между описанными выше "суперпартиями".

А теперь я хочу это перевести еще на один уровень – уровень практического политического эпизода.

Скажите, что там происходит с нашими разведчиками в Катаре? Я ничего конкретного об этом не знаю. Но все-таки думать-то меня еще не отучили.

Как я понимаю, ребята, скорее всего, военные. Но даже если они не из военной системы, а из другой, их же учили: и молчать, и терпеть… Итак, они туда поехали работать. Работу выполнили. Их прихватили. И они "почему-то" очень быстро начали говорить. Тогда все обеспокоились, поскольку им было что сказать. Я правильно описываю? Видимо, правильно, эта информация проходила во множестве газет.

Но почему они так быстро заговорили? Они что, перестали соответствовать своему служебному статусу? Они – криминализованное быдло? Нет же, не так. Это другое. Они так быстро начали говорить потому, что увидели: происходит нечто, что у них однозначно ассоциируется с чем-то нехорошим. Неправильным. Если бы они этого не увидели, они бы молчали.

А что они увидели? Вы "Новую Газету" читали? Ознакомьтесь там с текстом, где приводится план того, как их спасать. Кто-то "слил" в открытую печать секретный план государственной операции.

Представьте: хотят вызволить из СССР "прихваченного" американского шпиона, а "Нью-Йорк Таймс" публикует детальные и совершенно секретные планы этой операции... Такое возможно лишь в том случае, если редактор сошел с ума. И даже в этом случае не думаю, что такой материал дойдет до газетной полосы. А если и дойдет, то такого редактора, как бы вам сказать политкорректно… "постигнут некие экстремальные неприятности"…

Но если подобный материал в газете выходит, как это может быть? В каком случае? Когда беспощадно борются две группы во власти. И одна группа "газует", хочет что-то быстро осуществить, а другая группа понимает, что если она первой группе помешает, то возникнут некие значимые выгоды, преимущества в "балансе сил".

Вспомним лихорадочную кампанию информационной войны под вывеской "Паша Мерседес" в "Московском комсомольце". Если кто-то считает, что это была газета "демократической общественности России", он совсем ничего не понимает. Я тогда его даже разочаровывать не буду. А здесь, видимо, все знают, что это была газета совсем других сил.

Так вот, как только эта кампания "вдруг" закончилась и министр обороны Грачев пожал руку главному редактору "МК" Гусеву (а в политическом смысле Грачев пожал руку Коржакову), на следующий день Грачева уволили. Ельцин гениально "просек": когда так крепко жмут руки, то, если на следующий день не уволить, через два дня уже может быть поздно.

Но и многие сюжеты "первой чеченской войны" – из той же оперы…

На каждом сантиметре нашей территории идет так называемый "конфликт элит". А поскольку проекта нет, и национального консенсуса нет, и все в этом конфликте уже транснационализировано, то соединить силы и волю в какой-то общей рамке согласованных действий невозможно. Здесь нет правил. Нет рамки. Этот конфликт будет разворачиваться, как говорил мой старшина в Таманской дивизии, "отсюда и до обеда".

Снаружи все вроде тихо. И побеждают замечательные государственные силы. А страна почему-то кипит так, как будто успешных выборов не было и никто не победил. И непрерывно трясется в какой-то судороге.

Если какая-то часть российской элиты хочет свой капитал и свои позиции спасти, она их должна своей проектностью намертво "приклеить" к государству, к национальным интересам. А до тех пор, пока этого не случится, мы будем наступать все на те же грабли – в Абхазии, в Узбекистане, в Таджикистане, в Катаре – где угодно. Потому что без проекта это везде происходит по указанному мною "правилу бессубъектности".

Но что самое тяжелое в этом правиле, так это то, что мы имеем в наличии мировой кризис проектности. Права – внутреннего, духовного, интеллектуального – на свой проект нет ни у кого. Убийство коммунистического проекта оказалось по своим последствиям гораздо более катастрофическим, чем кто-то мог себе помыслить. Образовался тотальный вакуум проектности.

Может быть, ислам с его реальными компонентами воли, с идейной интегрированностью миллиардных масс населения, с его нагретостью, на что-то дерзнет… Хотя вряд ли… Мировая проектная культура, элемент за элементом, уничтожается. Люди просто перестают осознавать, что такое проект, как это выстроено, какие уровни понимания и вовлеченности для этого необходимы.

Значит, единственное, что можно пока что поддерживать на нашей территории, – это какие-то очаги аналитической и интеллектуально, и политически заряженной культуры. Но подобные очаги не есть "политические машины". У них совершенно другие предназначение, функция, роль. И они на каком-то этапе, возможно, либо соединятся с политическими машинами, либо сами сконструируют эти машины. Либо… либо здесь у нас вообще не будет ни таких очагов, ни политических машин, а произойдет какое-нибудь очередное нашествие.

Итак, если Буша осенью удастся "завалить", то нынешняя "антибушевская" коалиция, включающая Европу, ислам и китайцев, рассыплется. Начнется глобальное переконфигурирование. Если Буша не удастся завалить сейчас, его завалят через два или четыре года.

Что касается самой России, то она в сложившейся ситуации могла бы выбрать свой курс и двигаться почти куда угодно. Но у нее есть два ограничения: бессубъектность и счетократия. Счетократия поддерживает бессубъектность. Бессубъектность – счетократию. Замкнутый круг.

Соответственно, политический климат всех событий, в которые мы погружены, носит игровой характер. В них всегда есть некто атакующий и некто контратакующий. Кто-то кого-то "подставляет". И всюду наблюдается одна и та же "химия" ситуативных решений и "дерганий", потому что в бессубъектности почти все игровые фигуры уже "пристегнуты" к международным силам с противоположными устремлениями.

И эти-то мировые силы знают, чего хотят. А здесь, в России, игровые фигуры и группы этого не знают или не понимают. Поэтому одних подталкивают в одну сторону, других – в другую. Они сшибаются, и возникает та самая дестабилизация, которой все боятся. И единственный тормоз в таких процессах – тормоз собственной субъектности.

Если вы думаете, что описывать такую картину мне нравится, что мне легче постоянно считать "пассивными слагаемыми" процесса народ, историю и пр., – это глубокая ошибка. Я описываю не те картины, какие мне нравятся, а те, которые вижу и которые считаю адекватными реальности. В противном случае, повторю, можно оказаться просто смешным. А мне бы хотелось, чтобы наше понимание ситуации было достаточно адекватным.

И хорошо бы еще, чтобы от понимания был сделан следующий шаг.

Сергей Кургинян

Общество как изгой российской политики

Доклад на клубе "Содержательное единство" 29 апреля 2004 года

Есть закономерность, которая мне представляется очевидной, но людям, находящимся по другую сторону диалога между интеллектуалами и властью, она почему-то непонятна.

Закономерность эта выражается в следующем: чем более явно ослабевает общество, тем сильнее угроза разрушения государства. "В здоровом теле – здоровый дух".

Невозможно сильное государство при непрерывно слабеющем обществе. Когда ссылаются на слова Ключевского: "Государство богатело, народ хирел", – мне хочется напомнить, что, во-первых, это кончилось тем, чем кончилось, а во-вторых, происходило все же не совсем так.

То, о чем я собираюсь говорить, складывается из двух частей.

Первое: хочет ли кто-то развалить государство, еще раз активно по нему ударить?

И второе: когда он бьет, он бьет – по гранитной скале, по кирпичной стене, по сгнившей деревянной стене, по картону? То есть он бьет по прочной конструкции: ударил – и пальцы себе сломал? Или по листу ватмана, который элементарно протыкает?

Конечно, прочность государства зависит от системы управления, устройства государственных институтов, в какой-то степени, от консолидации элиты. А все это, в свою очередь, существенным образом зависит от того, какова мощь той общественной субстанции, которую называют народом.

Если в стране все процессы движутся в сторону умаления этой социальной субстанции, бесполезно бесконечно укреплять государственные институты, системы и структуры. Нельзя ослаблять общественную ткань и надеяться, что разрыв между укреплением оболочки и деградацией всего, что ее наполняет, не приведет к деструкции. Это – само по себе деструкция.

Вопрос также не в том, можно или нет применять командные методы; их можно и нужно применять. Вопрос и не в том, нужно ли душить антигосударственные элементы; их можно и нужно душить. Главное, что все это имеет успех только в ситуации реального восходящего социального потока.

Именно в этом – колоссальная разница между гнилыми репрессивными режимами и настоящими диктатурами.

Диктатура Сталина была настоящей постольку, поскольку внутри нее шел восходящий социальный поток. Люди из деревень ехали в города, получали образование, новые специальности, активно работали и строили новые заводы. И всякий раз это можно было показать, и все это видели собственными глазами. Вот возник Днепрогэс, вот – Магнитка, вот – новый образовательный поток, вот – другая армия, другая демографическая тенденция, вот, вот, вот...

На этом фоне развивались и процессы иного рода, о которых много сказано и написано. Когда начинали с того, что сажали тех, кто действительно представлял государственную или общественную угрозу, а заканчивали тем, что писали донос на соседа по квартире, чтобы сделать ее из коммунальной отдельной.

Все это вместе запутывалось в сложные социальные клубки, обрастало неким массовым ужасом, опутывалось чиновным мурлом с пятью извилинами. В результате происходило действительно катастрофическое ослабление элиты…

Но я сейчас не об этом. Я о другом спрашиваю: почему на фоне тех масштабных репрессий и прочего негатива можно все-таки говорить о дееспособности сталинской диктатуры, пусть и со всеми ее издержками? Потому, повторяю, что шел восходящий поток социальной жизни. Но как только восходящий поток социальной жизни иссякает и на поверхности остается лишь тупая ограниченность чиновничества, происходит деградация всего и вся.

Так что не стоит верить "аналитикам", которые говорят: "Диктатура – всегда неэффективна. А вот демократия – всегда эффективна". Это не так.

Диктатура способна быть очень даже эффективной. И необходимой. И всегда неудобной.

Вряд ли кто из нас хочет жить в условиях диктатуры. Потому что в ней есть не только дискомфорт, но и огромные издержки другого рода.

Однако иногда диктатура становится безальтернативным средством спасения страны и общества. Тогда ее и применяют. Во Франции это называлось "Комитеты Общественного Спасения".

Другое дело, если диктатура выполнила свои задачи, а ее продолжают сохранять, как удобную для бюрократии форму властвования. Вот тогда непонятно, зачем диктатура и что она решает.

Весь этот многолетний крик по поводу того, что лишь гибкая многомерная демократическая система может быть эффективна, а любая другая система – заведомо неэффективна, основан на глубокой лжи. На ложных альтернативах "порядок – свобода", "жесткость – эффективность" и т.д. Диктатура в условиях высокой социальной мобильности и восходящего социального потока способна быть гибкой, эффективной, мобилизационной.

В этом смысле диктатура, как и демократия, может быть разной. Бывает демократия ликвидации, демократия стагнации и демократия развития. Но бывает и диктатура ликвидации, диктатура стагнации и диктатура развития. Все это разные модели социального управления, разные государственные системы.

Поэтому, если вместо того, чтобы показать существование нескольких типов диктатур и нескольких типов демократии, утверждают, что есть просто диктатура и просто демократия и они так-то соотносятся, это означает, что просто подменяют реальную проблему. Что реальный объем понятий и знаний о социальных процессах превращают в систему с усеченным и лживым знанием. Затем такое "знание" транслируют в общественное сознание. Что сейчас и происходит.

А дальше спрашивают: "Чего вы хотите? Чтобы вам отсекли голову или отрезали ноги?" Такая вот псевдодилемма выдается за императив реального выбора.

Следовательно, обществом хотят управлять, хотят формировать его "повестку дня". Но вместо нормального объема и содержания проблем ему подсовывают усеченные псевдопроблемы. Вместо реального спектра возможностей – навязывают дурацкий выбор между плохим и еще худшим. Все остальные – серьезные и действительно насущные – вопросы не обсуждаются, все другие – реальные – возможности отбрасываются. Вот и выбирайте: между отрезанными ногами либо головой.

А реальная власть – причем везде – будет все дальше сдвигаться в те места, где прекрасно осознают, как та или иная проблема выглядит на самом деле, как ее препарируют и как в ложном виде передают так называемым массам, которыми хотят управлять. Причем для масс все это реальное поле проблем и возможностей к тому же "забалтывается" информационным шквалом, где на каждую единицу смысла выдается тысяча, две, сто тысяч единиц сенсаций, обсуждений, дискуссий и прочего "шума".

О значении трансцендентального регистра в мышлении я уже говорил в предыдущем докладе. И о том, что однажды сказал Бжезинский. А заявил он примерно следующее: "Путин, наверное, мог бы выволочь страну из катастрофы и протащить ее в оставшиеся немногие "щели возможностей". Но при том, что он обладает многими сильными качествами: воля, жесткость и пр., у него нет трансцендентального мышления. И потому этого не произойдет".

В связи с этим должен заметить, что каждый человек, поскольку он человек и обладает неотъемлемой человеческой самостью, обладает и ресурсом трансцендентального мышления. Сказать, что кто-то им не обладает, можно лишь в том случае, если отрицаешь представление о единстве человеческого рода. Это – во-первых.

Во-вторых, трансцендентальное мышление – процесс не природный, а культурный. Кто-то, ныне им не обладающий, может его приобрести и развить. И, наоборот, обладающий может утратить.

В-третьих, никому не дано до конца предугадать, кто чем в действительности обладает.

Однако важно то, что Бжезинский взаправду нащупал некую слабую точку многих современных властно-государственных систем. То есть проблему.

Но проблему не Путина или не столько Путина... Я не берусь обсуждать Путина, я его не знаю. Да и никакое, даже глубокое, знание не определит содержание того, о чем и как человек думает наедине со своей подушкой. А вот проблемы того класса, частью которого является Путин, проблемы стремления спецслужб стать господствующим классом и роль спецслужбистского начала во власти, это я оценить могу. И постараюсь сделать это в самых разных регистрах.

Компартия СССР начала операцию самоликвидации в тот момент, когда она создала Пятое Управление внутри Госбезопасности. То есть выделила внутри контрразведки как таковой управление идеологической контрразведки. С этого момента КПСС подписала себе смертный приговор, причем стратегически и системно. Остается только гадать: кто из людей, которые это санкционировали, понимал это и делал все сознательно, а кто – не понимал и делал автоматически, по инерции, случайно.

Но для меня как для человека, который разбирается в принципах системного управления, ясно, что передача КГБ функций идеологической контрразведки (а в дальнейшем, как я понимаю, еще и идеологической разведки, просто менее явно) означала: начиная с этого момента, партия себя начала ликвидировать. Потому что идеологической разведкой и контрразведкой имеет право заниматься только правящая идеологическая моносистема. Именно эти функции она не может и не должна передоверять никому. Это неотчуждаемые функции управляющего ядра самой социально-политической системы.

Идеологическая разведка и контрразведка должны были оставаться абсолютной монополией партии. Так, как и было до начала 60-х годов. А как только эту монополию разрушили, когда произвели на свет специальный разряд людей для "борьбы с идеологическими угрозами" и когда выстроили из этих людей дееспособную структуру, в ней, в этой структуре, все идеологические угрозы и сконцентрировались. Те, кто призван был "выявлять, опекать и пресекать" альтернативные идеологии и их носителей и пропагандистов, все это и актуализировали.

Одновременно вся действующая система самой партии, а затем и спецслужб постепенно омертвляла содержание и функции собственной идеологии. Расширение спектра актуализированных противоборствующих идеологических течений сопровождалось последовательным уничтожением всего, что являлось подлинным богатством и поводом для обсуждения идеологических вопросов внутри самой правящей системы.

Этот процесс прошел три фазы.

Наиболее остро и открыто коммунисты обсуждали свои идеологические возможности в 20-е годы. При этом любой, кто пытался сунуться к ним с какой-нибудь фундаментальной альтернативой (царизмом, либеральной демократией, нацизмом или чем-то еще, принципиально противоречащим их собственным идеологическим основаниям), немедленно ликвидировался.

В 30-е годы собственные, внутрипартийные дискуссии коммунистов были сведены к минимуму. Но зато обсуждение царизма и прочего уже отчасти допускалось.

В дальнейшем полемика по идеологическим проблемам коммунизма была еще более ограничена, профанирована и, фактически, прекращена. Зато многое, в духе "господа офицеры, голубые князья", развернулось по полной программе.

Общий закон состоит в следующем. Чем жестче партия ограничивает возможности и полноту дискуссий внутри себя по проблемам собственной идеологии, тем более она допускает вовлечение альтернативных и враждебных ей идеологий в спектр ее собственного мировоззрения.

Чем меньше конструктивно и всерьез спорили о коммунизме, тем больше в партийных рядах говорили о капитализме, либерализме, белой идее, нацизме, о чем угодно еще. Все пустующие (добровольно освобождаемые) идейные ниши внутри самой партии заполнялись ее же антагонистами.

А кто их заполнял? Кто держал под контролем процесс опустошения и заполнения этих ниш? Те, кто контролировал чуждые мировоззрения и их носителей, кто же еще! Именно они создавали терминалы управления и "перетока" между "идейными пустотами" в самой партии и другими идеологическими течениями. Иначе и быть не могло, потому что это являлось их, "идеологических спецслужб", хозяйством.

Теперь о том, к чему это привело. Часть разведсообщества, отчужденная от реальной деятельности в сфере собственной идеологии и вовлеченная в игру с другими идеологиями, эти "опера", ставшие придатками к своей агентуре, – все это находилось по одну сторону. А по другую сторону в том же разведсообществе оказались так называемые прагматики или "технократы". Которые честно добывали важнейшие секреты иностранных государств, рисковали жизнью, собирали информацию, проводили спецоперации.

Данная часть сообщества жила совершенно отдельной "внеидеологической" жизнью. И внутри этого "неидеологического" массива было сделано все возможное, чтобы убить значение слов, значение и ценность идеологии. Убить все, что не являлось собственно прагматическим. Сознание людей, занятых конкретной разведработой, фактически "стерилизовали", отделяя их от всего, что связано с идеологическим содержанием.

Более того, поскольку люди – это люди и без какого-то идеологического содержания существовать и действовать не могут, то в их сознании скудость коммунистического содержания, естественно, так или иначе восполнялась "альтернативными" идеологиями.

Значит, с одной стороны, в ядре советской системы все идеологическое либо выхолащивалось, либо замещалось чужими идеологемами и их эрзацами. С другой стороны, возникла группа людей, которые провозгласили: "Вообще никакой идеологии! Только технократия".

В итоге, в результате сложных пертурбаций, эта группа и пришла сейчас к власти. Она сегодня предъявляет себя и как некая господствующая страта, и как аттрактор или системная группа, удерживающая социально-политическую устойчивость. И она несет в себе и заявляет на своем знамени программу этого "технократизма", прагматической "логики дел", она старается показать и доказать, воплотить деловитость и конкретность как свой стиль.

Что происходит в результате? В результате каждая операция по административной реформе мучительно напоминает спецоперацию. Пишутся какие-то указы, потом обнаруживается, что в них не хватает 10 пунктов. Указы заново редактируются на протяжении полугода. И оказывается, что Академия Генштаба должна перейти в Министерство образования, а Госпиталь МВД – в Минздрав. Возникают некие вопиющие асимметрии и несообразности, и любая начатая "спецоперация" распадается на "кирпичики" которые не хотят складываться в нечто целое.

В итоге: вот мы проводим спецоперацию по лесным ресурсам. А затем – контрспецоперацию по блокированию спецоперации по лесным ресурсам. Тут же – пенсионную спецоперацию и далее – пенсионную контрспецоперацию, и т.д., и т.п.

Но внутри каждой такой спецоперации не может не возникать и не проявляться еще хотя бы одна (как правило, далеко не одна) закрытая лоббистская группа. Для которой, в принципе-то, все неважно, лишь бы в подготавливаемых в рамках спецоперации законах была та или иная, кровно интересующая ее, маленькая строчка. В итоге на сегодняшнюю нашу действительность накладывается еще и противоречивая, конфликтная, лоббистская специфика.

Все это вместе рождает видимость гигантской деловой активности. А по сути, является организационным хаосом.

Но самое важное в этом хаосе то, что никто из его участников не понимает цены слова. А она совсем не так мала, как кому-то кажется.

Вот один пример.

Когда глава государства говорит, что он менеджер, нанятый народом для осуществления неких функций, то, на первый взгляд, это замечательная фраза, которая модернизирует российский политический язык. А если не на первый взгляд?

Ведь слова всегда имеют контекст и, будучи произнесены, тянут за собой все контекстные ассоциации. И на самом деле данная лексика означает следующее: государство тем самым "как бы" приравнивается к хозяйственной или иной – любой – корпорации.

Но если речь идет о корпорации, то сразу следует цепь ассоциаций, в числе которых акции, акционерный капитал и его распределение, прибыли на акции и, наконец, "ликвидность" (рис. 1).

Ведь если данный человек – просто менеджер, то, по определению, главная и единственная его задача (в рамках сегодняшних массовых представлений) – обеспечить максимальную прибыль конкретных нынешних акционеров. Пусть даже акционерами в данном случая является все, ныне живущее, население России.

У меня возникает вопрос: если сегодня, допустим, окажется, что можно продать Россию за 15 трлн. долл. и всем 150 млн. ее жителей выдать по фантастической для большинства сумме, равной ста тысячам долларов, будет ли от этого счастливо население? Прав ли будет "менеджер", принимающий такое решение?

И означает ли это, что мы, в принципе, можем продать Россию? Не фигурально, а буквально!

Я хочу получить ответ на этот вопрос: можем или не можем? А если не можем, то почему.

Мне на интернет-сайтах приходилось отвечать людям, которые говорили: "Очень даже можем!" Главное, мол, – простое человеческое счастье. Берем эти 15 трлн. Даем каждому по крупной сумме денег – на семью, в среднем, выходит по 300–400 тыс. долл. Отдали эти деньги, и люди либо купили себе домик, завели хозяйство, либо занялись бизнесом, либо уехали за границу, благополучно живут. В любом случае, они не бьются в нищете, им хорошо.

Так почему же Россию нельзя продать – при такой-то высокой ликвидности и если всем будет хорошо?

У заданного мною вопроса есть единственный ответ. Россию нельзя продать только потому, что она не корпорация, а ее глава не менеджер. Государство неликвидно.

Россия вечна. Трансфинитна. Чтобы это понимать, в сознании должна возникнуть единственная категория, которую у нас никто не вводит в оборот и не рассматривает. А она такова: в числе этих акционеров находится не только ныне живущее население РФ, но и все ее будущие поколения и, главное, все ее мертвые… Помните у Высоцкого: "Наши мертвые нас не оставят в беде"? Помните кинокадры недавней потрясающей трагедии, когда изгоняемые под угрозой поголовного уничтожения из родных мест сербы увозили с собой, иногда просто уносили, гробы предков?.. Так что вопрос мой далеко не прост…

Значение и ценность коммунистической идеологии не в том, чтобы на ее догматах так или иначе "строить" массы и элиту. Ее значение в том, что двадцатилетний лейтенантик, идя в атаку, хранил на груди партбилет и пуля пробивала его вместе с сердцем…

Такая смерть и является онтологической ценностью для идеологии. Никакой другой онтологической ценности нет. Ценность здесь измеряется понятием "жертвы". А жертва обладает ценностью постольку, поскольку мы, веруя или нет, существуем в христианской культуре. И поскольку для нас, людей этой культуры, – веруем мы ли нет – несомненна онтологическая, абсолютная ценность другой Жертвы. Высшей и тоже принесенной "за други своя".

Если этого нет, ничего дальше сторонникам "менеджерского" отношения к жизни объяснить невозможно. Я не религиозный человек. Но я принадлежу к этой культуре и ее системе ценностей. Для меня категория жертвы обладает абсолютной ценностью. Если есть рядом другие идеологии, в которых жертвы не обладают абсолютной ценностью, я не знаю, как они толкуют принципы существования государства на земле.

Теперь о методологическом смысле нашего рассуждения. Что я сейчас сделал с этой проблемой? Я ее трансцендентировал. Мне предложили имманентную "прагматическую" конструкцию, где нет категории "цена слова", а есть "менеджер" и далее корпорация и все с ней связанное. Но ведь тут же, в системе этих слов, естественно, выползает и "ликвидность".

Спецслужбистские бюрократические прагматики не понимают, что, играя со словом "менеджер", можно попасть в ситуацию, когда мало не покажется! Что у этого слова есть цена. Что выпущенное однажды, оно начинает самостоятельно жить, работать, как крыса прогрызать смысловые дыры... Они не осознают веса политической лингвистики, а также значимости трансцендентального измерения в жизни.

Там, где фигурируют "наши мертвые", там возникает ценность Родины и государства. Мы умрем, а Россия вечна. И мы да пребудем в ней вовеки. Иначе говоря, Россия есть держатель акционерного потенциала нашего бессмертия. А еще никто не сумел пока конвертировать бессмертие в смерть. Если Россия бессмертна и если она адресует к потенциалу нашего бессмертия, то акции бессмертия нельзя продать в обмен на жизнь. Вечность вообще нельзя продать, поскольку нельзя продать бесконечное за конечное. Сколько стоит бессмертие? Неизмеримо много оно стоит – по определению. У него нет цены. В соответствии с этим, все, что к нему причастно, тоже цены не имеет.

А как только все, включая такое бессмертие, приобретает цену, человечество рушится. Ибо высший слой человеческого бытия состоит именно из того, что бесценно, что принципиально выведено из сферы купли-продажи.

И чем больше мы расширяем эту сферу, чем быстрее интенсифицируем акты купли-продажи, тем крепче, жестче, надежнее мы должны беречь тот слой, в котором никакие акты купли-продажи недопустимы. Естественно, что сфера, где совершается купля-продажа, будет давить на сферу, где этого не происходит. Но для того и существует культура, как непреодолимый защитный барьер, который ограждает и предупреждает: "Вот это уже не продается!"

Вот за что необходимо бороться, вот где надо наступать и выигрывать наступление. Ибо это главный фронт – борьба за человека и человечность.

Но тогда, соответственно, не может быть борьбы против разрушения государства – вне трансцендентальной политики, эстетики, философии и пр. Нельзя выстроить имманентно-прагматическую философию и т.д. и в пределах ее вести борьбу за государство. В этих пределах государство бессмысленно или, точнее, всегда небесспорно! В любой момент может возникнуть та рациональная "прагматическая" черта, за которой его выгоднее ликвидировать.

Поэтому никакая (еще раз подчеркиваю, никакая!) живая подлинная жизнь системы государственной безопасности не может быть развернута в имманентно-прагматическом философском ключе. И не должна быть отрезана от философии вообще. Потому что, как только она отрезается от философии вообще, а внутри нее образуется некая имманентно-прагматическая делянка, государственная безопасность как категория уничтожается вместе с самим понятием "государство".

Если это происходит, тогда надо переопределять понятие "государство". То есть определять его как корпорацию и рассматривать его ликвидность. А если сделать так, то я берусь доказать, как дважды два, что высокая ликвидность налицо и что все условия для ликвидации России созрели. И что это уже делается и что не надо никаких объяснений в духе "происков ЦРУ".

Проанализируйте все главные тенденции, а затем просто возьмите список последних законопроектов и недавно принятых законов и внимательно его просмотрите. Там все условия ликвидации прописаны.

Нужны доказательства? Они таковы (рис. 2).

Объективно существуют три мегатренда. Начнем с элементарного.

Говорят, у нас создается новая супермощная армия.

Из кого? Из роботов? По всем данным, наркотизация и алкоголизация молодежи идут ускоренными темпами, и это не говоря уже о ситуации со здоровьем населения в целом. Так из кого при таком мегатренде будет совсем скоро состоять эта наша новая армия? Из иноземцев? Будут создаваться "византийские наемные полки"?

Смотрим далее. Наши ученые получают в среднем не более, чем по 200 долл. в месяц. А кто-то – и по 100 долл. Ключевые стратегические научные разработки свернуты. Академия Наук фактически превращена в "общак", где 200 или 500 человек то ли "осваивают", то ли присваивают миллиард долл. А все остальные кусают локти и думают или о том, как бы им присоединиться к указанным избранным, или о том, как бы умереть и всего этого не видеть.

Не буду утомлять дальнейшим перечислением конкретных общеизвестных тенденций в других сферах. Подчеркну лишь, что все наше "материальное":

– демография,

– образование,

– культура,

– промышленность,

– рынок как таковой

– все это входит в единый негативный мегатренд.

Демографический тренд катастрофический. Образовательный уровень снижается (а нам, оказывается, надо еще резко сократить количество библиотек, как заявляет бывший культурный министр-шоумен). Затем, нам мало уже имеющейся запредельной социально-экономической дифференциации населения, мы должны ее еще увеличить.

Говорил и буду говорить: Россия – не рыночная страна! Россия не может быть эффективным чисто рыночным государством.

Россия слишком велика. Слишком разрознена ее инфраструктура. Слишком не развита сеть дорог и слишком трудно ее поддерживать. Слишком низка требующаяся для эффективного рынка географическая мобильность населения. К тому же при нашей чудовищной социальной дифференциации рынок труда нормально не работает. Рабочая сила не перетекает "по хозяйственной необходимости" из региона в регион.

Список можно длить, все вы эти факторы знаете.

А рядом находится несколько полюсов чужой активности, более мощных, чем наша собственная активность. Все. Если ставка на "свободный рынок", часть населения постепенно деградирует и вымирает, а часть перетягивается в Европу, в Японию, в другие места. Это просто неизбежно, если в нашем государстве опираться на "рынок" как на абсолютный приоритет.

Значит, для того, чтобы Россия могла полноценно существовать, государство должно быть крайне активным хозяйственно-экономическим игроком. Отсюда следует, что возможна либо жесткая "патерналистская" система, либо государство как весомая часть, активный участник и регулятор рынка.

Если же мы будем слепо уповать на рынок (а мы все больше на него уповаем), то перечисленные негативные факторы замкнутся в единую систему. И тогда весь "материальный" мегатренд, который я кратко описал, ведет к тому, что государство должно рухнуть. Ибо, повторю, не может быть при слабеющем обществе развивающегося государства.

Но и это не самое главное. Есть следующий мегатренд. Социальный.

Что происходит с общественными реакциями? С нормативными социальными реакциями как в элите, так и в обществе? Многие, наверное, еще помнят реакцию советского общества на землетрясение в Армении. Это была спонтанная реакция всей страны. Всплеск огромного сострадания и солидарности. За истекшие годы наша социальность прошла несколько этапов мощнейших трансформаций. И вот теперь давайте замерим, что происходит сегодня, в эпоху "Норд-Оста", "Трансвааля" и взрыва в московском метро? Ответьте мне: сколько тысяч людей всколыхнулись и вышли на улицы, когда узнали, что "Трансвааль" собираются восстанавливать и что скоро можно будет купаться в бассейне, где еще пахнет кровью раздавленных?

Мне говорят об обществе советской эпохи: "Это были "совки"! Они – такие вот идиоты, что у них был явно завышенный уровень социальной реактивности".

Да, уровень социальной реактивности был очень высок. И это как раз определяло степень здоровья и сплоченности общества. Но не будем адресовать к советской эпохе. Давайте посмотрим на не советскую, а капиталистическую Испанию. Посмотрим на уровень реактивности и солидарности испанского общества по отношению к недавним терактам в стране. Он что, низкий? Разве там есть что-нибудь похожее на то, что происходит в России?

Я уж не говорю о развешенных по всей Москве плакатах так называемой "наружной рекламы". Поскольку до конца не знаю: это лишь недобросовестная реклама, сделанная людьми, которые просто хотят нажиться, или это уже подрывная акция.

Я не конспиролог и не стремлюсь повсюду видеть подрывные акции. Но я не исключаю, что за некоторые виды рекламы у нас платят отдельно – не за рекламу, а за разрушение сознания. И не такие большие деньги нужны: 20 млн. долл. в месяц на Москву – это не сумма для крупного международного игрока, ее могут спокойно и с удовольствием отдать ради того, чтобы управлять в нужном направлении социальными процессами.

Пример – реклама пылесосов, уже упоминавшаяся в предыдущем докладе. "Нейросемантическое оружие" в цивилизованных странах под запретом. Воздействуя на подсознание покупателя, вы автоматически становитесь нечестным конкурентом. Ваш потребитель запоминает такие рекламные тексты слишком глубоко, и вы тем самым вторгаетесь в его внутренний мир, предопределяя выбор покупателя. К тому же, все, что относится к нейросемантическому программированию, разрушает сознание.

Что же получается? Мы якобы входим в мировое сообщество. У нас – рынок и, значит, маркетинговые акции, реклама и т.д. Но в мировом сообществе за такую рекламу дают срок!

Значит, не мы куда-то в мировое сообщество входим, а мировому сообществу нравится и выгодно смотреть на то, как мы гнием.

А нам-то самим – нравится смотреть на то, как мы гнием?!

Вот президент выступает по поводу цензуры на телевидении и говорит: "Так ведь рынок!" Но, простите, во многих рыночных странах уже давно есть такая игрушка для ребенка, которая называется "щелкалка со звездой". Когда ребенок остается дома один, ему никак не запретишь смотреть телевизор. Он начинает щелкать на пульте кнопки разных программ. Поэтому штучка эта делается со "звездой". А "звезда" – гарантия того, что ни на одном телеканале ребенок не увидит изощренного садизма, деформирующего его психику, или порнографии, которая, простите, в итоге подавит его сексуальную (и, как следствие, репродуктивную) способность.

На одном таком канале со "звездой", если мне не изменяет память, какую-то родственницу Майкла Джексона ее бой-френд дернул за кофточку. Кофточка чуть приоткрылась и обнажила грудь. И – жуткий скандал... И телеканал вот-вот разорят! Если продюсера не посадят, то телеканал разорят!

Где у нас "щелкалка со звездой" или хоть что-то подобное? Нет ее! Где строгие правила показа "фильмов только для взрослых" (как везде в Европе!), которые никто не смеет преступить? Нет их!

Так почему это называется "мы входим в мировое сообщество"? В мировом сообществе есть "щелкалка со звездой" или есть, как минимум, соответствующая цензура СМИ. Если вы все копируете, что есть в мировом сообществе, так скопируйте это!

Но это лишь одна из частностей в широком социальном мегатренде. А ведь распад нормативных социальных реакций – смертельный процесс. По отношению к нему общество должно выработать единую, непримиримую позицию. Со всех трибун нужно об этом кричать!

Приглашают меня недавно выступить на "круглом столе" в одной толстой газете. Я начинаю перечислять эти негативные мегатренды. И в ответ раздается дежурное (к чему я уже привык, как к дождю осенью и снегу зимой, со времен Горбачева): "Не надо драматизировать! Не торгуйте страхом!"

И тут вдруг вклинивается в обсуждение один из его участников, молодой парень, который провел крупное социологическое исследование в молодой элите. Он вскакивает и говорит: "Напрасно говорите, будто Кургинян что-то там драматизирует! Да он в последнее время обуржуазился! Он уже вообще все анализирует с каких-то холодных, внеэмоциональных позиций! Я провел исследование! И сначала, когда в целом все посмотрел, думал: там ошибки, неправильно считали. Открыл главу "Социальные реакции". Опрошено 6 тыс. представителей молодой элиты в возрасте до 35 лет. Начал листать – реакция "ноль". Не поверил. Попросил исходный материал опросов. Действительно, социальные реакции – "ноль". Не заниженные, не нормальные, не завышенные показатели, а нулевые! Проверяю другие графы опроса – там все в порядке: ценности свободы и т.д. – это все есть".

Для справки, вдруг кто не знает: социальные реакции – это сострадание, солидарность и т.п. И вот как этот молодой социолог завершил свою реплику: "У меня дети здесь! Я не хочу жить вне России. Сделайте что-нибудь!"...

Если есть в России стратегический штаб и глава страны действительно беспокоится по поводу того, развалится она или нет, то этот стратегический штаб днем и ночью должен заседать, обсуждать и докладывать главе, что происходит с социально-нормативными реакциями в российском обществе, которое явственно движется к десоциализации…

Разве непонятно, что способно сделать мощное информационное оружие в наших условиях? Очевидно, что любые такого рода тренды в принципе можно у нас в России повернуть. И уже вполне ясно, что если их не повернуть, то мы вскоре получим мощную звериную стаю, а не общество!

И, наконец, есть последний тренд. Он называется "метафизическим" (или стратегическим). Здесь я совершенно согласен с теми, кто говорит, что центральная проблема России – это ее право на существование.

Во-первых, оно ведь, это право, вовсе не задано автоматически, как кому-то кажется! Да и как, скажите мне, сочетаются понятия "менеджер" и "ликвидность" с заклинаниями о "великой России"? И кто сегодня внятно объяснит, каково реальное место нашей страны в мире и в происходящих на наших глазах новых мировых процессах? Может, России вообще места в них, в этих процессах, нет?

И, во-вторых, что такое субъектная значимость России? Страна предала свою историю, своих союзников и теперь барахтается в каком-то криминальном месиве. В чем выражается ее право на существование, ее онтология? Покажите нам эту онтологию. Это что, литератор Сорокин, который говорит о наслаждении гниением, "сладостностью распада". Или это дяди со свечками, стоящие в церкви? Где онтология-то? Почему ты считаешь, что имеешь право жить, да еще вместе с такой страной? И что это такое – жить, что ты под этим понимаешь?

Все это я называю "трансцендентальным мышлением".

А без этого какая Россия? О чем идет речь?

Теперь начинается субъективное (рис. 3).

Все, видимо, слышали или читали слова "мы потеряли Россию". Это кто говорит? Республиканская партия США. А кто, по ее мнению, в этом виноват? Вы, клинтоновцы и горовцы! Вы ее потеряли!

Если представить это огрубленно, без нюансов, то республиканская группа начинает свою игру. "Россия нужна! – говорит часть "бушменов". – Потому что мы ее хотим заточить то ли на ислам, то ли на Китай, и вообще нам надо, чтобы это пространство кем-то контролировалось. Нужен баланс в Евразии. И поскольку мы уже поссорились с Европой и исламом, необходим кондоминиум с Россией".

Но противоположная часть американской элиты от своей позиции не отступает: "Россия невозможна! Делающий на нее ставку Буш – дурак. Мы, клинтоновцы, были правы! Ее надо "замочить" до конца!".

Когда старые материалы с прогнозами о скором распаде России, вроде тех, что появились недавно в нашей прессе, выбрасываются на официальный сайт ЦРУ, – это означает, что идет очередной тур предвыборного "бодания" между Бушем и Кэрри. И демократы хотят Бушу вставить "фитиль" за то, что он опять вяжется с Россией. А Буш должен сказать, что ослабление России в том виде, в каком это осуществлял Клинтон вкупе с нашими олигархами, приведет к тому, что Россия исчезнет. И тогда здесь будет ислам, или сюда прорвется Китай. И Америка потеряет своего союзника и позиции на континенте.

"Какого союзника, где вы видите союзника? – восклицают его оппоненты. – Глядите, на каком там уровне демография, армия, культура, промышленность? Они только воруют! Где вы видите эту Россию? Ведь в 2015 году ее уже не будет!"

Но если ее, нашей России, не будет в 2015 году (а с точки зрения оценки всех перечисленных тенденций оппоненты Буша абсолютно правы), то кто станет строить стратегический союз в 2005 году? Если понятно, что стратегический союзник через десять лет прикажет долго жить.

Это одна логика.

А у "менеджеров", – прежде всего, иноземных – логика другая. Если ликвидность страны высока, а ее ликвидация неминуема, то у них только один вопрос: как лучше "оседлать ликвидацию"? Они рассуждают просто: "Раз все разваливается, так либо я что-то получу, либо мой конкурент. Мне-то что, если им, самим русским, она не нужна? Если для них это "корпорация", то для меня – корпорация вдвойне. Я ее и буду "дербанить"!"

Идет игра в "мировой преферанс". Но никто же не будет играть в такие игры просто "на интерес". Одна из самых крупных ставок – Россия. И поскольку здесь, у нас, игроков мирового уровня нет, эту ставку "разыгрывают" все остальные. По любым правилам.

Вот сбросили материалы о распаде России на сайт ЦРУ. Сидит Сатаров и рассуждает: "Да, Россия может развалиться, если Путин будет продолжать антидемократическую линию". Сидит Бунич и говорит: "Нет! Россия не может развалиться". Сидит некто третий и вещает: "Если не окоротить олигархов, Россия точно развалится". Бэ-бэ-бэ... Бу-Бу-Бу… Ба-Ба-Ба…".

Это все что означает? Это означает, что есть создатели подобных тем и форматов обсуждения и они находятся не здесь, не в России. А есть их, этих тем и форматов, потребители и трансляторы.

И здесь должен заметить, что, с точки зрения структуры современного общества, уже не существует "пролетариата" как эксплуатируемого класса производителей. Вместо него все более явно на роль нового эксплуатируемого класса выходит так называемый "консьюмтариат" или "консьюмериат" – весь совокупный "класс потребителей". "Консьюмтариат" – это сегодняшний "плебс". Плебс посткапиталистического общества. Плебс информационной эры.

Элита создает форматы и темы обсуждения, а "пипл хавает", как любят говорить некоторые журналисты. "Пипл", который этот элитный продукт "хавает", потребляет, "консьюмит" – это новая эксплуатируемая часть общества.

Вопрос мой заключается в следующем: состоит ли Россия только из "консьюмтариата"? Потому что по отношению к посткапиталистическому формату тот, кто "консьюмит" "мерседес" и ресторанные завтраки по 500 долл., такой же плебей и эксплуатируемый, как и тот, кто "консьюмит" плохую колбасу и полугнилой хлеб. Это все одно – потребители. Новое быдло – быдло посткапиталистической эпохи.

Итак, они здесь, в России, сидят и эти темы и форматы обсуждения, которые создают в другом месте, "хавают". И никакого стремления расширить повестку дня, ввести в нее что-то парадоксальное, создать неожиданный ракурс, отрефлексировать на усечение этой повестки – то есть вступить в игру! – ничего подобного не просматривается.

А почему не просматривается? Потому что в этой игре необходимо понимать цену слов. Понимать, что вся философия господства и подчинения в XXI веке формируется вокруг слов. Что хозяева слов суть хозяева XXI века. А когда люди пренебрегают словами, то, сами того не сознавая, они прямо говорят: "Я отчуждаю от себя функцию господства. Я господство отдаю. Мне оно не нужно".

Ведь как создается ситуация, когда правящий класс заведомо превращается в быдло? Нужно, чтобы правящий класс не хотел всех тех функций, которые сочетаются с господством. И когда правящий класс не осознает значения слов, он сам добровольно себя кастрирует. Он отказывается от функции господства, он делегирует ее кому-то другому.

Информационная эра, о которой мы говорим, не шутка. И информационные продукты, предлагаемые для потребления, не косметика на "реальной жизни" (рис. 5).

Кто был во все времена наиболее причастен информации? Спецслужбы. Стихия спецслужб – информация. Казалось бы, раз наступает "информационная эра", наступает "эпоха спецслужб". Но, на самом-то деле, – все наоборот. Наступающая информационная эра немедленно становится эпохой уничтожения спецслужб. Временем, когда они не приобретают, а теряют власть.

Спецслужбы – это ведь привычка работать с острым дефицитом информации, добывать специальными методами необходимую закрытую информацию. А новое-то время отличается катастрофическим избытком информации. И это принципиально иная ситуация.

Задача новых хозяев эпохи, создателей форматов и тем, как раз в том, чтобы на вас шел непрерывный шквал информации, чтобы вы тонули в информационном океане, в котором ни в чем нельзя разобраться. И тогда – куда уходит власть? Что становится властью в XXI веке? Властью становятся знание и контекст.

А каковы возможности в XXI веке для тех, на кого этот шквал обрушивается? Вы можете быть рабом предлагаемого "меню" форматов и тем, то есть реагировать по заданным стереотипам: "последние новости", "модная трактовка" и т.д... Или вы должны сами разбираться: это – барахло, это – информационный шум, а вот это и это значимо.

Если вы выстаиваете в этом шквале и способны в нем действовать, то вы, вне зависимости от ваших материальных и статусных потенциалов, принадлежите к господствующему классу. К классу тех, кто в состоянии каким-то образом ориентироваться в процессе, держать или создавать его.

Если же вы способны только "хавать" то, что летит вам в рот, вы – плебс.

Так что, если спецслужбы хотят сохраниться, а не оказаться стертыми в порошок в первую очередь, они должны от "страстей" по информации перейти к "страстям" по контексту и знанию.

Вопрос жизни и смерти спецслужб сегодня заключается в том, смогут ли они приобрести и удерживать внутри себя это самое трансцендентальное измерение. Никого это не касается так сильно, как их. Либо они сумеют и успеют перейти с формата "ловли рыбы в мутной воде информации" на формат "управления повесткой дня" на уровне знания и контекста, либо спецслужбист становится быдлом под ногами информационного менеджера, который понимает цену слов.

Информационная революция – это не то, что у вас в 25 раз больше телевизионных программ и появился Интернет. Это принципиально другая, страшно жестокая эпоха, когда поставлено на карту все. Если элита какой-то страны хочет жить – она овладевает переходом от информации к знанию и контексту. В противном случае она гибнет. Она уже не элита. Ее захлестывает волна плебса, и она гибнет так же, как гибли в эпоху капитализма феодалы, не сумевшие овладеть законами рынка и прибыли.

Так понимают ли закон слов "государственные менеджеры" высшей категории? Понимают ли, что они не менеджеры?

Избыток информации – вот ныне главный герой и причина трагедии спецслужб (рис. 6). От дефицита, в котором они существовали, все переходит к профициту и девальвации информации. И, значит, к девальвации роли ее, информации, собирателя и носителя.

Куда смещается реальный центр власти? К контексту и знанию.

Значит, как и в случае с КПСС, рядом с центром власти стоят двое! Остатки интеллектуального класса страны и та группа, которая кажется себе господствующей, а уже почти готова превратиться в труп. Только раньше этой группой была "верхушка КПСС", а теперь этой группой оказалась "верхушка спецслужб".

И опять проблема состоит в одном: если вы уж взялись за Россию, вы не можете не построить площадку, на которой перегруппируетесь с позиций информации на позиции контекста и знаний. Ведь эта площадка все равно будет существовать. И в ее пределах кто-то сумеет пересесть "с лошади информации" на "лошадь контекста и знания", а кто-то не сумеет. Не сумет и пополнит разряд "рабов нового типа".

Эти наши спецслужбы, они же чего-то хотели! Они хотели тут создать капитализм. А называли его еще "модерном", "национальной модернизацией России". Они же с этим проектом себя связывали! От Берии до Андропова и дальше… И образовалось то, что представляет собой внутреннюю трагедию эпохи Путина (Рис. 7).

При Клинтоне ничего подобного не случилось бы. А тут хозяевами США стали республиканцы, и оказалось возможно оттеснить "демократию" чуть-чуть в сторону. Наконец-то, на горизонте забрезжил свой КГБ-истский "национальный режим"! И вся их коллективная энергия – идеологического "Пятого управления" и родственных ведомств – со страстью устремилась в проект "Национальный модерн", как демонстрацию своей состоятельности. Можно было показать эту композицию и сказать: "Вы читали разработку "АСУ-Перестройка" НИИ КГБ? Знаете, что там было написано? Вот сейчас-то мы как раз все и реализуем".

Теперь оказалось, что проектом Модерн и не пахнет (Рис. 8). Потому что "модернизация" – это когда возникают и работают новые заводы и когда все больше ВУЗов и библиотек. А когда некто в звании министра говорит, что надо сократить количество библиотек, ВУЗов и т. п., это называется "ликвидация". Реально идет демодернизация. Нации нет. Возник регресс.

Сейчас вроде бы что-то в направлении модернизации "зашевелилось". Но… ровно в тот момент, когда проект Модерн, с которым они себя связали, начал рушиться во всем мире. Буш – последняя судорога Модерна. И то уже Модерна для Америки, потому что Ираку никакой Модерн не светит. Югославии – тоже. Капитализм в том виде, в котором мы к нему якобы стремились и прилаживались, уходит. Уходит во всем мире.

А что у нас? Президент только нескольких, особо его раздражавших, "комаров" из нашей новой буржуазии прихлопнул, а она вся так и поплыла… Лопнул этот социальный субъект. Испарился. Элиминировал.

И тогда вопрос: чем же она, эта наша буржуазия, была на самом деле? Разве так проявляет себя господствующий класс? Если бы президент только замахнулся, а в ответ получил волну возмущения и вынужден был вступить в диалог с этим возмущением или подавить его, а возмущение бы только нарастало, в результате подобной раскачки, быть может, и конституировался бы буржуазный класс.

А теперь очевидно не только отсутствие стратегической программы модернизации, демодернизация России – яркое тому свидетельство. Очевидно и отсутствие субъекта модернизации, потому что не бывает проекта Модерн без буржуазии и без нации. Если буржуазии, как выяснилось, нет, и нации нет, и модернизации нет, какой тогда проект Модерн? Какое национальное государство? Где оно? Ведь нация и есть главный субъект модернизации.

Что же есть, что в остатке?

Начнем, как говорится, ab ovo.

Жила-была КПСС, как основа советской Системы, и в ней сложился какой-то (знаю по опыту) относительно модернизированный слой, с которым я, в частности, имел дело. Сказать, что это были гении, робеспьеры, джорджи вашингтоны или нечто подобное, не могу. Это были просто вменяемые ребята, которые еще хотели что-то там в Системе крутануть, наладить. Но существовала и как бы "теневая Система", я не буду сейчас ее разбирать. Система-2.

А напротив всей этой конфигурации располагался "социальный актив" в лице научно-технической интеллигенции и части гуманитариев, бюрократии и части народа. По крайней мере, пролетариата индустриальных систем, ВПК и прочего.

Этот актив имел две возможности. Он мог либо взять штурмом Систему, соединяясь с какой-то ее частью, выбрасывая не устраивающее его закоснелое властное вещество и заполняя собой образовавшиеся ниши. Либо разрушить эту Систему.

Все, что я тогда делал, все мои книги, "Постперестройка" и пр., – это попытка построить мост между этим активом и Системой. Но у актива были уже к этому моменту вытащенные из "теневой Системы" свои ориентиры – Солженицын и Сахаров. А также – романы Стругацких, как некие совокупные символические образы существующего и должного.

Соответственно, актив начали "затачивать" на то, чтобы он Систему снес.

Теперь – внимание. Сам по себе актив Систему снести не мог. Он был слаб. Для того, чтобы снести Систему, надо было актив подключить к "антиактиву" – теневикам и будущему криминалитету. Должна была возникнуть патологическая мизансцена – Окуджава в ковбойке и рядом Япончик на "мерсе": "Да здравствуют демократия и мораль!" Без такой композиции невозможно было снести систему. Но между ними, между Окуджавой и Япончиком, располагалась такая вещь, как "антимещанский механизм" (АММ), встроенный в актив и препятствующий налаживанию их отношений (рис.9).

Вспомним "В поисках радости", где Олег Табаков шашкой крушит мещанский рай, или того же Окуджаву: "А если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся… я все равно паду на той, на той единственной, гражданской..."

Значит, "антимещанский механизм" надо было сломать для того, чтобы загнать актив под антиактив. Чтобы сделать идолом актива, условно говоря, колбасу, нужна была идеологическая и моральная санкция "жрецов перестройки".

И эту санкцию сначала осторожно, а затем вполне решительно дали. Негласно, еще с 70-х годов. Я этот порог уже тогда четко ощутил. Позже девальвация идеального стала приобретать агрессивные формы. Помню, в 80-е годы, когда я был руководителем театрального коллектива, мы приехали в Каунас на фестиваль театров-студий. Показывали там, в частности, спектакль Васильева "Серсо", где в главной сцене герой выхватывает у старика купленную им для внука советскую соску и выкидывает ее с криком, что ребенок, сосущий такую соску, никогда не будет свободным человеком. А еще что-то пафосное о своем опыте жизни в коммуналке, когда дверь ударялась о спинку кровати. (И это тоже формировало раба.)

Я потом спросил на обсуждении: "А что сосали дети древних спартанцев? Неужели американские соски? И как насчет "скорлупы ореха", в которой Гамлет готов был чувствовать себя повелителем бесконечности?" И тогда один из журналистов, ставший потом очень модным, заорал: "Тут нам Кургинян навязывает какую-то социальную интеллектуальную дискуссию. А мы в Каунасе не хотим интеллектуальных дискуссий. Мы хотели их до тех пор, пока сидели по кухням. Мы всего боялись и притворялись, что нам все это нужно. А теперь в этой прекрасной западной стране (а ведь Литва была еще в составе СССР) нам нужно карбонатов и мультфильмов!". И вся эта культурная "хевра" – театральные деятели, искусствоведы, критики – начала колотить по столам бокалами и пивными кружками (дискуссия была в "непринужденной атмосфере" кафе) и истерично скандировать: "Карбонатов и мультфильмов! Карбонатов и мультфильмов!" Их было человек сто. Я этого никогда не забуду. Шел 1988-й год.

Кто же отдавал этот приказ – не на демонтаж "замшелого коммунизма", а на разблокировку "антимещанских механизмов" в активе? Вот тот, кто его отдал, – пусть теперь хотя бы не поет песен о том, что он хотел национального государства русских и модернизации. Пусть этих анекдотов не рассказывает. Потому что он в тот момент открыл двери всему, вплоть до фашизма (рис. 10).

Но это происходило не на пустом месте. Поскольку актив надо было положить под "антиактив" и коренным образом изменить ситуацию, требовалась некая "философская заморочка", без которой это нельзя было сделать. И ее тоже необходимо хорошо представлять.

Был такой талантливый мужик. Он "отсидел", потом его вытащили (как теперь свидетельствуют, занимался этим лично Ю.Андропов), привезли в 60-х в Москву, определили в ИМЛИ. Звали его Михаил Бахтин.

И он, как теперь очевидно, нужен был, по большому счету, лишь для одного: поднять и ввести в массовый оборот тему "карнавализации". Вся филологическая верхушка и иже с ними устроили настоящую вакханалию вокруг этой карнавализации. Достоевский – карнавализация. Здесь – карнавализация. Там – карнавализация…

Понимаю, что какие-то, не слишком образованные, люди могут вообразить, будто карнавализация – это когда просто ходят разнообразные ряженые, кувыркаются, что-то смешное несут. Словом, весело. Однако именно карнавализация и стала самым эффективным инструментом демонтажа антимещанского механизма. Для того чтобы провести "смычку" Япончика с Окуджавой, нужно было включить носителей АММ в карнавальную процессию.

А карнавал – тире "сатурналии" – далеко не такое уж доброе и безопасное дело. Там, в частности, есть жуткий образ – беременная смерть. И она – главная фигура Ада. Ибо карнавал – это допущение Ада в человеческий мир, дозированная прививка инферно этому миру.

Они же начали навязывать карнавализацию всему. То есть открыли Ад, создав эту бесконечную карнавальную процессию. А закрыть его не смогли.

И тогда "антиактив" с подстегнувшимся к нему активом уничтожили Систему (рис. 11).

Но логика-то исследуемого нами "романа" между странными и несовместимыми социальными телами в том, что эта "теневая" Система-2, с которой я начал, все эти идеологические управления ГБ и пр., рассчитывали, что они создавшейся "композицией" будут руководить.

А этой "композицией" руководить нельзя. Она сама собой руководит. В нее можно встроиться, при ней можно присутствовать – со свечкой, с премьер-министром, без него. В храме Христа Спасителя, в Кремле, на даче… Можно что-то говорить с телеэкрана. Но руководить ею нельзя, так как она живет по закону самораскрутки! Потому что главный закон Ада – моментальное наступление пресыщения. Бандитские сериалы с убийствами? Уже мало, дайте убийство-он-лайн. Включили Интернет, заказали убийство мальчика 8 лет, его у вас на глазах разрезают на части. Пожалуйста, цена – 50 тысяч долларов! А в скольких точках страны ежевечерне идут натуральные гладиаторские бои с обязательным смертельным исходом?

Все это вместе – демодернизация, десоциализация, деонтологизация, депопуляция – и есть ликвидация. Это и есть терминальный процесс для страны.

Не считал, не считаю и не хочу считать, что Путин сознательно возглавляет этот процесс. Но сегодня уже не до Путина! Власть скопом тащится в карнавальной телеге, где блеют "мастера культуры", ликуют новые авторитеты, власть отдает какие-то приказы… Но телега-то едет туда, куда едет! К смерти! Вот реальный процесс.

Если идет распад социальных реакций, он пройдет до конца. Мы пока живы инерцией остатков прежней системы. Пока многие учителя учат детей, а многие врачи соглашаются лечить больных за гроши своей зарплаты. Почему они соглашаются, понять не может никто, но они – пока – соглашаются.

Но мы же не можем не осознавать, что:

а) этот человеческий материал выбывает; и

б) он же не бесконечно будет согласен на это. Он же тоже живой!

Еще в 1994 году я писал, что постсоветский проект Модерн в России будет провален! Но был готов и тогда, и сейчас всячески его поддержать. Только я вижу: все, что происходит, носит обратный характер, характер галопирующей демодернизации. И я понимаю, что при той скорости, которую набирает этот процесс, все, что власть сейчас пытается делать, его не остановит.

То есть сейчас нужно уже другое. Требуются, очевидно, некие трансцендентальные процедуры внутри субъекта власти. После чего этот субъект должен разбираться в сложившейся ситуации на совершенно иных основаниях.

И не факт, что это возможно. Потому что если существующий буржуазный класс – барахло, то оттого, что на место этой буржуазии назначат чекистов, новый современный властный класс не образуется. Помните у Чехова, в "Даме с собачкой"? "Не знаю наверняка, где служит мой муж, но знаю твердо, что он лакей".

Капитализм, модерн, все эти надежды и истерика по их поводу… Что мы имеем в итоге? Общество в условиях краха капитализма (рис. 12).

Вот опять поднялся шквал проклятий в адрес Ленина? Что это означает? Казалось бы: ну, что тебе Ленин? Все уже, вроде, по косточкам разобрали. Что вы снова и снова к нему возвращаетесь?

Это означает, что авторам проклятий очень хочется самооправдаться. И внушить обществу, что раз русский народ не покаялся за Ленина и вообще Ленин его так испортил, то оказалось, что с этим народом невозможно сделать модернизацию и капитализм. То есть те, кто так атакует Ленина, почуяли: скоро их начнут вешать…

Но если в стране все рушится и все описанные истерики лишь признак конца, то вопрос таков: что есть российское общество в условиях краха капитализма? Ведь к социализму оно не вернется! Если бы имелся хоть какой-то значимый актив желающих туда, в социализм, вернуться, мы вернулись бы туда уже в 92 году, ну, может, в 96-м. Однако всем нам известно, кем наполнен этот "социалистический" актив. Это – псевдооппозиция.

Главное же сегодня заключается в том, как поведет себя в России посткапиталистическое меньшинство. На десятках и сотнях сетевых площадок, подобных моему Клубу "Содержательное единство", сейчас решается один вопрос: сформируется ли это посткапиталистическое меньшинство, по каким законам сформируется и как оно поведет себя в России. Ему, этому меньшинству, все равно, так или иначе, придется договариваться с большинством.

Но абсолютно не предопределено, что это меньшинство, во-первых, сформируется как социальное тело. Во-вторых, что оно проявит социальную твердость. И, в-третьих, что оно не окажется "стаей хищников". Запросто может оказаться. Таково свойство посткапитализма. Однако все будет зависеть от живого социального процесса. Сейчас, на наших глазах, в узлах этой невидимой сети что-то начинает формироваться.

А пока России как самостоятельного субъекта нет. Отрицательные мегатренды усиливаются. Элита не способна контролировать идущие процессы, в том числе процессы трансцендентальные, которые являются решающими.

Значит, либо это меньшинство сумеет сформироваться и заявить, что Россия – это его собственность. И убедить большинство, что оно двигает страну в новый проект. Либо на месте России образуется большая зловонная помойка с мухами, из которой станут вылавливать отдельных представителей. Но это уже "акция Нансена". Это не политическая борьба.

Между тем роковая развилка приближается. И трагедия заключается в том, что общество – изгой для сегодняшней власти. Власть не понимает, что такое общество, что такое метафизика, что такое социальные и материальные тренды. Власть решила, что она живет вполне независимо от общества.

С таким подходом надо бороться и можно бороться. Это делается путем настойчивого обозначения всей правды о ситуации. Каждый день.

И другая важнейшая проблема – процесс формирования этого "посткапиталистического меньшинства".

Что нужно: а) чтобы оно делало ставку на Россию, потому что ему проще всего превратиться в придаток "Дженерал Электрик" и оно (правда, не целиком) само хочет этим придатком стать

и б) чтобы оно не было хищническим, то есть хранило, несло в себе и передавало через себя идеальную гуманистическую традицию, гуманистический, культурный и символический капитал.

И того и другого будет добиться совсем не просто. Но других перспектив я не вижу, не понимаю, не ощущаю в плане как социальной, так и исторической дееспособности.

Что касается всего остального социального массива, то он обречен быть либо союзником этого процесса, либо просто вываливающимся из исторической телеги на обочину материалом. Носится ли он на "мерседесах", гниет ли в своих малогабаритных квартирах, он – вне игры. Игра будет проходить по другим правилам и на других основаниях. Их надо нащупывать. И пытаться делать все то, что еще может быть сделано, чтобы наша российская жизнь оставалась жизнью людей, сохраняла какой-то исторический, духовный и нравственный потенциал.

Это единственное, за что можно бороться.

И все, что я могу предложить, – такую вот "двойную стратегию": сдерживания разрушительных процессов и усиления борьбы за создание нового социального субъекта. Только эта двойная стратегия, с максимальным переносом акцента именно на вторую часть, может сегодня являться собственно политической.

А все остальное превращает любое социальное начинание в "болтовню по интересам" или в сговор на предмет того, кому какие взятки давать на новых выборах.

С.Кургинян

ЛИКВИДКОМ?
Россия в ожидании новых плохих вестей

"Все проекты да проекты, а я маленький такой.
И еще надо мобилизовываться".

Зонг "Либеральный Атом", исполняемый рок-группой "Цивилизация", предполагаемый хит нового контртеррористического сезона.

Часть I. Вызовы и ответы

Организаторы Беслана – не людоеды, а "операторы". У "операторов" есть задача. Если задача не была решена в Беслане, то возникнет новый, более крупный эксцесс как средство решения этой задачи. То, что спецслужбы наши активизируются и злоумышленникам не позволят осуществить подобный эксцесс… Без комментариев. Итак, "призрак бродит по России, призрак нового Беслана"… Ну и что?

Сценарий # 1 – "Ну и ничего!"

"Обесланенные" российские граждане вертятся как белка в колесе. Одни с тем, чтобы выжить, другие для того, чтобы преуспеть. Но и те, кто преуспевает… Колесо на то и Колесо, что те, кто не вертится, оказываются раздавленными.

У очень и очень многих ВЕСЬ человеческий ресурс уходит только на то, чтобы вертеться. Что значит отреагировать на Беслан, на будущие мрачные перспективы? Это значит отвлечь часть человеческого ресурса от верчения в Колесе. А верчение требует именно ВСЕГО ресурса. Отвлек хоть малую часть – оставшейся не хватит для Колеса. Не хватило – оказался раздавленным. Так что очень многие вздохнут, заплачут… Или, наоборот, заскрипят зубами… И тут же станут рыскать, "пилить", вертеться и вертеть Колесо. Бесланский месседж? У этих очень и очень многих данный месседж не вызовет ничего. Их человеческий компьютер в ответ на этот месседж не изменит ни одного параметра ни в одной из программ их социального поведения.

Сценарий # 2 – "Ну, и надо валить отсюда быстрее!"

У других – сил больше… Или оказались они "при таком деле", когда можно вертеться в Колесе без последнего предельного напряжения. Хорошо, задумается такой член общества. Начнет менять параметры в программах, составляющих суть его человеческого компьютера. Если этот компьютер запрограммирован на верчение (а запущенное Колесо беспощадно программирует именно таким образом все человеческие компьютеры), то каков будет вывод? Вывод будет один, что дело швах и надо "сваливать".

А что значит "сваливать"? Это значит сворачивать налаженную деятельность (которая в силу этой налаженности оставляет какие-то резервные человеческие ресурсы) и активизировать новую деятельность под названием "свал". Что для этого нужно сделать? Начать быстрее вертеться. Что происходит, когда начинаешь быстрее вертеться? Исчезает человеческий резерв. Выключается любая рефлексия на происходящее. А если рефлексия и остается, то приобретает сугубо прикладной характер ("когда все навернется?", "как все отжать?", "как и куда сваливать?").

Сценарий # 3 – "На войне как на войне"

Вычли "многих" (сценарий #1) и "других" (сценарий #2). Кто остался? Тот, кто не хочет "сваливать" и имеет "человеческую заначку", которую Колесо еще не превратило в труху. Эти оставшиеся – социальный актив. В условиях Колеса – это уникумы. Что ж, предположим, что уникумы услышали про объявленную России войну. И откликнулись. Дальше что? Как минимум, откликнувшийся уникум поедет добровольцем в Чечню. Как максимум… Он купит гранатомет "муха" и… Даже описывать не хочется. Поскольку каждый каркающий – в чем-то ворон и питается человечиной.

Энергия социального актива для победы необходима, но недостаточна. Генератор может запустить обесточенный завод, а может сработать вхолостую. А может и "коротнуть". Кроме того, коль скоро социальный актив (иногда еще называемый авангардом) – это продвинутое меньшинство, то его на мякине не проведешь. Оно и само активизирует свое серое вещество, и слова про объявленную войну будет читать не абы как, а внимательно.

И что тогда получается?

Часть II. Власть по поводу войны и врага

Получается примерно следующее.

1. Войну нам объявили те, кто хочет откусить куски от нашей территории. Поскольку это вряд ли Австралия, то скорее это какие-то сопредельные государства. Какие?

2. За спиной тех, кто хочет откусить куски, стоят те, кто до сих пор видит в нас ядерного конкурента. При нашем количестве ракет подчеркивание того, что речь идет именно о ядерной конкуренции, исключает альтернативы. Какие мы ни доходяги, а наследство таково, что ЯДЕРНЫЙ конкурент у нас один. И это США.

3. Козни в Беслане чинил международный терроризм и его ударный авангард – Аль Каида.

4. Аль Каида является смертельным врагом США.

5. Мы вместе с другими жертвами террора Аль Каиды (главная жертва, как известно, США) должны активизировать борьбу с международным терроризмом и для этого объединить усилия наших спецслужб (например, ФСБ и ЦРУ).

Для мало-мальски продвинутых такой совокупный месседж – это глюк и шизофрения. По научному – диссоциация образа врага… Сшибка стереотипов… Как при такой оценке обращаются с месседжами? Никак!

Часть III. И все-таки о враге

Значит, месседж – побоку. Но актив на то и актив, чтобы разбираться самостоятельно. Он, актив, и сам видит, что дело – швах. И воевать он хочет за себя, а не за "кремлевского дядю". Война? Согласны! Война на уничтожение (ликвидацию)? Вновь согласны! Но только что такое эта самая ликвидация? Грубо, в первом приближении, это следующее.

1. Есть страны-лидеры (первый мир). Это страны, которые развивают высшие и высокие технологии. Причем развивают их в органическом единстве со всей своей (в целом, почти моноукладной) системой.

2. Отстать от этих стран – значит стать их ресурсом. То есть питанием. Курицы в курятнике могут негодовать по поводу того, что время от времени хозяева хотят зарезать ту или иную пеструшку. Но это… не по части политологии, а по части Общества защиты животных.

3. Те, кто не может вбиться в обойму лидеров (а лидеры защищают свою обойму!), но не хочет в курятник, становятся вторым миром. В этом втором мире, соответственно, возникает многоукладность. Это плохо – а что делать? Индусы голодают, а города хай-тека в Индии процветают. Но сегодняшний голодающий верит, что завтра если не он сам, то его сын может оказаться в хай-теке! То есть люди верят, что хай-тек – их и они сами завтра будут меньше голодать. И еще. Люди знают по опыту, что такое колониальный курятник. И назад в него не хотят. Примерно по той же логике жил СССР. Позже это было названо логикой абсурда. Видимо, уничтожение почти трех тысяч институтов, занятых фундаментальной наукой, – это верх рациональности и целесообразности.

4. Возможно, это целесообразно и рационально в плане "оптимизации курятника". Но только тогда не надо ныть о войне и ядерном конкуренте. А в противном случае – если всерьез принять военную парадигму – речь идет о разоружении перед лицом агрессора. То есть о соучастии в ликвидации.

Еще грубее – в отсутствие внятных объяснений (да и могут ли они быть?!), речь идет о так называемом "обогащении на ликвидации". В народе это называют "дербанить" или "пилить". В конкретном случае речь идет о продаже институтских зданий с их превращением в казино, офисы или бордели. Навар миллиардный. Осуществляется все небрежно и лихорадочно. Когда так работают? Когда "сваливают".

Такая интерпретация произошедшего – вовсе не мое ноу-хау. Этим занимаются популярные телепрограммы. Власть как-нибудь отреагировала (упаси бог, не в смысле закрытия этих телеканалов, а в смысле внятного ответа)? Никак!

Но предположим даже, что у власти были хорошие намерения (сбросить балласт и поднять остальную науку). И что она просто не хочет этого объяснять (что, кстати, значит, что она или неумна, или весьма беспомощна).

Так ведь есть более очевидные вещи! Зарплата профессоров в странах первого мира до ста тысяч долларов в год и больше. Плюс льготы, статус в обществе (весьма немаловажная вещь, к деньгам не сводимая). Профессор в странах второго мира имеет еще более высокий статус, он еще более выделен социально и экономически среди своих сограждан, ибо он – надежда общества. Профессор в сегодняшней России (если он не ворует) – это изгой, пария. Зарплата – максимум две тысячи долларов в год (сто–двести долларов в месяц). Ну и? Значит, сегодняшняя Россия – на уровне реальной стратегической воли – не в первом и не во втором мире. Тогда где?

5. Кроме второго мира, есть третий мир. Там "куры", в основном, несут нефтяные яйца. И какая-то жизнь вокруг этого организуется. Но там – высочайший статус у полицейских, военных, "секьюрити". А в России? В России полковник Генерального штаба получает чуть больше профессора. Социально и экономически это тот же изгой. А если какой-то контингент держится на плаву, то только за счет воровства. И это тоже все понимают.

Коррупция есть везде, но нигде нет Колеса, при котором такой контингент, как ученые, силовики и так далее, вне воровства маргинализуется стремительно и фатально. Это наше ноу-хау… Страшное и невиданное. И почему это надо называть "либеральными реформами"?!

6. Кроме стран первого, второго и третьего мира, есть страны четвертого мира. Это, да простится мне резкость, – натуральный курятник. Если Россия не в первом, не во втором и не в третьем мире, то она в четвертом. А там вообще куры не должны мобилизовываться по поводу того, что они являются дешевым мясопродуктом. Однако в странах четвертого мира чаще тепло и даже жарко. И нет наследства в виде ядерного комплекса, нет тяжелой промышленной инфраструктуры, которая была создана под идею мирового господства, а теперь должна разваливаться. А такой развал – это не хухры-мухры.

7. То есть все хуже, чем в четвертом мире. А хуже, чем в четвертом мире, только в странах, подлежащих ликвидации. Там куры такие плохие, что их не хотят кормить. Даже для забоя – лучше пусть просто сдохнут.

Кроме того, Россия очень велика. И удержать государственность в условиях сползания в нижние этажи четвертого мира невозможно. А распад России сразу же превращает курятник в "место санации". Просто по определению. Кто этого и сейчас не понял, то поймет только по факту.

Если все это так, то какой проект развертывается на территории России?

Ликвидационный!

Кто и зачем его разворачивает – это отдельный вопрос. конечно, это не чисто внутренний проект. у него есть внешний заказчик. но, "если сука не захочет, кобель не вскочит". Не бывает внешнего заказа без внутренней инфраструктуры.

Эта инфраструктура слагается всеми, кто заинтересован в ликвидации или к ней приставлен в виде капо (старосты в концлагере). Мобилизация против ликвидации. Мобилизационный актив – против ликвидационного. Вот в чем повестка дня.

Ликвидационный актив – это не шутка.

Как не шутка – и ликвидком. Орган оперативно-тактического управления, создаваемый для последовательной и развернутой санации территории.

Бороться с Бесланом и с Бесланом-2 (а также с Бесланом-3 и так далее) в ситуации, когда сохранен ликвидком, невозможно.

Часть IV. Вина Путина

Трусливые разговоры по поводу того, что виноваты во всем бояре, а не царь, отвратительны. Говорить о личной вине Путина абсолютно необходимо. Важно определить, в чем она. И не мелочиться при этом. Не дробить одну (историческую) вину на десятки, сотни и тысячи мелких вин и виновностей.

Историческая вина Путина в том, что ответ власти оказался несоразмерен вызову действительности. Вот и все. Но этого более чем достаточно.

Историческая вина Путина в том, что он не переломил ситуацию ликвидкома.

Каждый лидер, который не переломил, отвечает за соучастие в ликвидации. А Путин как лидер надежд ответит не так, как его предшественники. Те и обещали нечто вроде этого самого ликвидкома. И – побольше "чечевичной похлебки". Путин пришел на волне совсем других ожиданий. Если эти ожидания будут обмануты, реакция будет очень и очень острой. Кроме того, война-то и впрямь идет. И план военных действий, выработанный врагом, в данном случае явно не предполагает почетной сдачи в плен Верховного главнокомандующего нашей армии.

Путин может победить или умереть. Причем вряд ли почетной смертью. Но однозначность этой коллизии не очевидна. Пока что, кроме всего прочего, и осознание-то, скорее всего, отсутствует. Но, возникнув, оно может и не высечь в душе и разуме настоящей искры большого сопротивления. Для победы мало оказаться припертым к стенке. Нужно, чтобы эта стенка стала батутом. На худой конец, канатами ринга. И тут действительно очень многое решает проблема идеологии.

Часть V. После патриотизма

Путин пришел к власти на волне так называемого "патриотизма". Что сказать?

"Патриотический ликвидком" – штука еще более дикая, чем ликвидком, так скажем, космополитический. Космополит, он понятно почему ликвидирует... Он приносит ЭТО в жертву космополису. А патриот?

Вопли Слиски о "Великой России" вызывают острое чувство стыда. Это все какой-то особый, "слизкий" патриотизм. Величие уже было. Называлось это СССР. Потом оказалось, что он почему-то не выдержал испытания временем. Почему? Наверное, потому что монетаризма не было. Ну что сказать? У вас сейчас монетаризма до черта. Вот вы под него и мобилизуйте… для войны с ядерным конкурентом…

Стыдно…

Патриотизм, который боится правды, мертв. Вчера разговоры в патриотической среде о возможности смерти России вызывали вопль: "К черту пессимизм, прорвемся, выдюжим!" Как прорвемся, за счет чего выдюжим?

Сегодня, когда с объективными данными на руках начинаешь говорить о возможности интернационализации так называемых "горячих точек", о планах внешнего контроля за российскими ядерными объектами и т.п., тот же патриотический бомонд кричит: "А что, а если чечены взорвут реактор, то даже хуже будет!" Вот цена шапкозакидательства. Вчера суперпатриот – завтра ультракапитулянт.

Когда же под весь этот бедлам начинается крик, что якобы кончился пиар и началась эпоха идеологии, то становится еще более тошно. Потому что вопли про идеологию – это тот же пиар.

И вообще все время ощущение, что "не о том звук". Что говорим одно, а подразумеваем другое.

Часть VI. Немного детальнее – о враге

Скажу страшную вещь. У России друзей нет. И их не должно быть. Их отсутствие – справедливое возмездие за Наджибуллу, Хоннекера и прочих. Кому-то не нравился коммунистический проект… А кому-то нравился. НО ПРЕДАТЕЛЕЙ НЕ ЛЮБИТ НИКТО. Кто-то ценит первородство, а кто-то хочет чечевичную похлебку. Но все понимают, что когда первородство продают за чечевичную похлебку, то это диагноз. Даже те, кто аплодирует – "давайте, продавайте, мы вас возлюбим!" – после продажи плюнет и разотрет.

Друзей нет. Кто есть?

Есть смертельные враги, движимые даже не интересом, а страстью (иногда во многом вопреки интересу). Бжезинский описал в "Великой шахматной доске" полную галиматью под видом открытой части концептуальной доктрины. Он так неумен? Отнюдь! Он просто пишет "под идею". Под то, что ликвидком – это благо. Если он правду напишет, то его сами американцы будут судить то ли как исламского, то ли как китайского агента, то ли как двойного – неважно.

Кто еще есть?

Негативные интересанты (чей проект предполагает ликвидацию России).

И позитивные интересанты. Которые также хотели разгромить СССР, но предполагали на следующей фазе задействование русского медведя, ручного и достаточно сильного. И пусть этот "мишка" когтистой лапой по чужому заданию заедет в рожу исламу, а то и кому посильнее. Разорвут на части? Так и он поработает! В конце концов погибнет не зря.

Сказать, что интересанты эти – ума палата, я не могу. Но то, что они:

а) имели место,

б) рассчитывали именно на такого "косолапого мишку",

– это я знаю точно.

Так вот, постепенно они стали "врубаться" и понимать, что ликвидком легче соорудить (а они на определенном этапе этому помогали), чем демонтировать. Тогда началась почти истерическая вера в Путина. А потом она как началась, так и кончилась.

И возникли вопли по поводу того, что "мишка" – того… умирает… и причем ускоренно… Что же делать?

Что им делать – ясно. Отстаивать свою логику событий и свой интерес: "Тут пасутся какие-то, считают, что они еще будут снимать дивиденды с этого ликвидкома… А нам пора планировать размещение своих дивизий по периметру с тем, чтобы не проиграть главную войну XXI века. А ну, на фиг отсюда! Чекисты… не чекисты… Ликвидкомная пена… Быстрей! Самим! Мишка загибается, поздно будет!"

Так это все – не в моем уме, а на самом деле. В чем казус с нашими либералами? В том, что они поверили ультрапатриотическим завываниям: мол, Запад (весь, чохом) заинтересован в том, чтобы Россия загибалась. И решили: раз Запад хозяин, а мы обеспечиваем его замысел, то хозяин будет нас вечно пестовать. А вышло-то совсем по-другому!

Таков международный контекст Беслана… И не только его. С апреля 2004 года истерики по поводу слишком быстро загибающегося Потапыча превратились в макропроект. А дальше началось. Ну, и что прикажете делать?

Часть VII. Проблема Бытия и сознания

Если Бытие – это "колесоцентризм", то каково сознание?

В музыке есть понятие "каденция". Мелодия возникает, варьируется и – финал. Так и мысль… Если она "колесоцентрична", то в конце любых ее вариаций – обязательно Колесо. "До-ре-ми, ми-фа-соль и… (финал) СРУБИТЬ СТОЛЬКО-ТО БАБОК". Нет, неправильно! Не та музыка! "Фа-соль-ми, ля-до-ми, ре-ми-соль и… (финал) СРУБИТЬ СТОЛЬКО-ТО!"

А что будет с этим интеллектуальным дискурсом, если… Если "СРУБИТЬ СТОЛЬКО-ТО" из этой музыки исчезает?

Есть ликвидком, и на нем можно столько-то срубить. Если нет ликвидкома, на чем рубить? А если не на чем рубить, то… На фига козе баян? А нам – какая-то Россия, в которой зачем-то надо уродоваться?

В этой логике она действительно не нужна! В этой логике оптимальный сценарий – это "хапнуть побольше и валить побыстрее".

В этой логике укрепление вертикали власти – это укрепление "вертикали взятки". В пределе – "паханат всея Руси", криминальное (не путать с криминализованным) государство, где взятка правильно циркулирует. Но криминальное государство – это крайне неустойчивая конструкция. Значит, надо одновременно ее выстраивать и форсированно отстраивать будущий "свал" за рубеж.

"Паханат" и нужен, чтобы срубить "бабки" (чтобы не переставали "носить"), а затем правильно "свалить". А "бабки" правильно спрятать.

"Раскольников убил старуху, и правильно сделал. Жалко только, что бабки плохо спрятал". (Из школьного сочинения.)

"Клиент" когда перестанет носить "бабки"? Когда поймет, "про что звук". Потому что он тоже хочет "свалить" и тоже должен "бабки" куда-то прятать.

Значит, "клиента" этого надо правильно построить. Ему надо объяснить, что вот-вот появится у власти новое оружие, идеологическое в том числе. А то и это самое… как там его… проектно-концептуальное. Тогда власть укрепится в невыносимой степени, а всех клиентов, которые перестанут носить, ждет судьба Ходорковского.

Как это "клиенту" объяснить? И тут все рецепты хорошо известны! Объяснять надо "на понтах", которые, как говорят, "дороже денег". И впрямь дороже, потому что деньги производятся за счет подобных "понтов". "Понты" надо заказывать у тех, кто на этом специализируется. Раньше это называлось пиарщики. Теперь намечено "рубить бабки" без выборов. И пиарщики остаются без работы. Некоторые из них пойдут к тем, кто хочет разместиться на "поляне" после краха и "свала", чтобы отрабатывать ужастики по части криминальной коррумпированности действующего политического субъекта. А кое-кто может переквалифицироваться в идеологов или даже делателей проектов.

Вспомним Остапа Бендера. "Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы".

Часть VIII. Операция "Свал"

Тут что главное? Что все "пиар-понты" по поводу "сверхоружия" – для лохов. А настоящая операция – "свал". А что такое "свал"? Это совсем не простая штука. Допустим, некто имеет "доходный объект" (актив). И находится очень близко к тому, что вот-вот рухнет. Что он должен сделать?

Он должен этот актив кому-то продать. А кому? Его товарищ – в сходном положении. Ему тоже нужен не "доходный объект", а выгодная продажа этого объекта "за бабки".

У "нейтральных элементов" мало денег. И у них нет возможности помочь "бабки" этого "некто" нужным образом спрятать.

Купят те, кто уверен – им завтра возглавлять ликвидком. Они и "бабки" дадут в обмен на активы, и "бабки" эти помогут спрятать. Вольф и Даллес, операция "Санрайз" – примеры из этой "оперы".

Перманентный ликвидком? Да, для "шестерок" с большими звездами на погонах. Тут все сводится к вышеназванному "до-ре-ми-фа-соль – и СРУБИТЬ!"

Но СРУБИТЬ – это примитивный рефлекс. Что находится на более высоком уровне? Игровая схема, точнее схемы. Схемы, выдающие себя за стратегию.

Одно дело – пришли к власти такие-то и такие-то, взяли объекты. И решили, что они будут "доить" эти объекты лет этак сорок (то есть по сегодняшним меркам – вечно). Тогда им нужна реальная стабильность. Деньги, выкачанные на предыдущей нестабильности, надо ввозить назад. Прямо сейчас! Поскольку эти держатели объектов и есть… если не Хозяева, то главные управляющие. Это схема # 1 – Стабильность.

Теперь представим другую схему. Пришли, взяли объекты, подоили, сдали. Пришли новые. Один такой цикл – сколько вывезено? Миллиардов сто без малого. А если пять циклов? А если шесть? Народ совсем обнищает? Жалко, конечно, но с точки зрения "высшей целесообразности"… Сто миллиардов на дороге не валяются. Значит, есть схема # 2 – Хаос.

Ахинею по поводу того, что все заинтересованы в стабильности, несут разного рода "политпарикмахеры". Это еще днем с огнем надо искать того, кто заинтересован в стабильности и может ее обеспечить.

Спор-то всегда и состоял в том, что лучше. Выкачать отсюда побольше, получить средства производства в Европе, а потом эту самую "ферму", с которой выкачивали, разделить на части. А в разделенном виде – самим же и колонизировать (чтобы европейцы, гады, не "кинули"). Это и есть схема Хаос. И у нее весьма много сторонников! Что же касается схемы Стабильность… Не болтовни о стабильности, а реальной, хотя и циничной, схемы, то тут…

Тут надо ввозить все "бабки" сюда, делать здесь опорную территорию, помнить, что "жадность фраера сгубила". И что без своей опорной территории "бабки" – это фуфло.

Есть у такой схемы сторонники? Безусловно! Связывали они что-то с Путиным? Конечно! Готовы ли они и сейчас к определенным действиям? А шут их знает! Живут они ох как неплохо, но… Амбиции… Совесть… Трансцендентальный фактор… Так что, может быть, и готовы… Да вот беда! Тут надо не морочить лохам голову, не пиарить нацидею или что-нибудь в этом роде, а выдвигать Проект. А это… даже не знаю, как объяснить… Это так же отличается от пиара или воплей о переходе от пиара к идеологии, как рогатка отличается от самолета "Стелс".

Часть IX. Проект

Есть любители язвить по поводу "теории заговора". Теория заговора – и впрямь барахло, пошлость и провокация. Но не бессмыслица! Это важнейший жупел! А что такое жупел? Это программа, задающая мышлению ложные системные коды. Теория заговора должна скомпрометировать любые описания процесса, в которых есть нечто, кроме "объективных закономерностей". Нечто, которое надо скомпрометировать, называется Воля.

Если обсуждение Воли и допускается, то лишь на уровне "социальной термодинамики": одновременно действует масса разнонаправленных микроскопических воль, и на социум могут влиять лишь некие средние величины.

А что такое термодинамика, по большому счету? Это гносеологический ликвидком…

Итак, жупел строит капкан для мысли. Как? В виде ложного "исключенного третьего". Есть "моветон" (заговор), есть "бонтон" (объективность) и "третьего не дано".

Если вас спросят: "Из чего состоит борьба дзюдо? Из действия законов гравитации? Или из подножек, подсечек и прочего?" И предложат выбирать – или-или. Вы что сделаете? Вы чудака, который предложит подобный выбор, пошлете куда подальше. А если вас спросят: "Что такое осетино-ингушский конфликт?" – это объективное накопление социокультурных противоречий ИЛИ операция иноземных спецслужб? Вы что должны сделать, как приличный человек? Вы должны проголосовать в пользу абсолютности объективного (то бишь накопления противоречий).

А если мост хотят взорвать – что, разве не изучают узловых точек конструкции, собственных частот и прочего?

Навязывание дурацкого "ИЛИ – ИЛИ" всегда осуществляется ради сокрытия "третьего". ИЛИ заговор, ИЛИ объективность… Простите, а что такое Проект, как не это "исключенное третье"?

"Триллионеры" борются между собой за мироэкономические позиции. Это заговоры? Объективные процессы? Нет, это конкуренция гигантских, хорошо закрытых проектов.

Школа Мольтке планировала покорение Франции и победу Германии. Это был заговор? Нет, это был реальный проект Генштаба, подчинивший себе жизнь большей части тогдашнего европейского мира.

Операции спецслужб – заговоры? Объективности, вроде осеннего листопада? Нет, это закрытые проекты с соответствующей культурой и логикой.

Процесс объединения Европы – это естественная органическая тяга фермеров Франции и Германии? Нет, это колоссальный Проект со своими акторами (де Голль, Жискар д’Эстен и другие). И со своей штабной логикой. Любой такой Проект не монолит, а сложная противоречивая система. Но от этого ничего не меняется.

Можно обсуждать другие Проекты. Вопрос – зачем? Если такие обсуждения – это пиар "под свал" ("не вздумайте прекратить носить, у нас еще и Проекты есть"), то для такого пиара есть свои мастера. Если же схема Стабильность не фантом, то и обсуждать проекты надо соответствующим образом. По крайней мере, ядро такого обсуждения должно быть не более публичным, чем ядро обсуждения особо важных аспектов военно-стратегической доктрины страны. Да и усилия должны быть соответствующими.

Часть X. Цена вопроса

За столом глобального преферанса игроки с миропроектными карточками. Миропроекты – это не только софтвер. Это еще и хадвер (знаменитый вопрос Сталина о том, сколько у Ватикана дивизий). Но софтвер с минимумом хадвера (Ватикан) – это кое-что. А хадвер без софтвера – груда металлолома (СССР в 1989–1991 гг.).

Горбачев сдал миропроектную карточку (коммунизм). И сел за стол... "Нуте-с, начинаем игру! А кто у нас без карточки? М.С.? Тогда его под стол! На него играем. Таковы правила".

Сегодняшняя Восьмерка – это когда восьмой под столом. Что касается правил, то они прежние.

Ни один стратегический вопрос кадровой, культурной, технологической, информационной, военной политики не решается без Проекта. А без стратегии тактика – это ничто. Это шевеление ликвидкома. Спецслужбы? Безопасность? Контртеррор? Чем спецслужбист отличается от бандита? Тем, что лучше подготовлен? Нет, он тем отличается, что есть Служение. Слышите? Служение! Чему? Этому самому ликвидкому?

Часть XI. Повестка дня

1. "Нам объявили войну"… Кому – нам? Ликвидкому?

2. "Все на защиту ликвидкома"… Какова перспектива такого лозунга?

3. Почему некто объявил войну ликвидкому? Что он хочет? Прекратить агонию ради смерти? Если так, то как к этому относиться?

4. Что такое борьба за власть? Это борьба за акции предприятия "Ликвидком"? Кто-то хочет централизовать акции, кто-то хочет их распылить, кто-то хочет вертикальный холдинг, кто-то горизонтальный? Кто-то борется за власть во имя ликвидации ликвидкома (сравни – "экспроприация экспроприаторов")?

5. Конфедерация – это безальтернативный ликвидком. Централизация? Она может быть еще более крутым ликвидкомом (развал через восстание провинций), может быть стагнацией ликвидкома (через вертикаль взятки), может быть атакой на ликвидком. Каковы разграничения? В чем критерии?

6. Возможна ли борьба с ликвидкомом без Проекта?

7. Что такое Проект – не как пиар ликвидкома, а как мобилизация всерьез (то есть на большую войну с большим ликвидкомом)?

8. Если ликвидком объявляет брейн-штурм по поводу Проекта – что это?

9. Может ли Жертва, которую отдают на заклание ради продления ликвидкома, начать этот ликвидком бодать только в силу осознания своей сугубо жертвенной роли?

10. Если ликвидком продлевает агонию (внутри которой еще может что-то родиться), а кто-то хочет добить ликвидком ради абсолютности смерти, то можно ли защищать ликвидком? Этот вопрос – сродни тем, которые ставились в 1917 году. Очень, очень больной и злободневный вопрос.